встречалась с подобными разумами, и данные встречи всегда оставляли не самые приятные ощущения.
Оглядев толпу, матушка быстро обнаружила носителей этих разумов. Немигающими взглядами они уставились на людей, толпящихся на помосте.
Это были женщины, или, по крайней мере, в данный момент времени они имели женский облик. Ростом повыше ее, худые и прямые как палки, на головах – широкополые шляпы с вуалетками, целиком скрывающими лица. Их платья переливались на солнце – может, они были синими, может, голубыми, а может, и зелеными. Или вообще разноцветными. Трудно было сказать наверняка. При малейшем движении ткань меняла цвет.
Матушка никак не могла разглядеть их лица.
Значит, ведьмы в Орлее все-таки есть. Во всяком случае, одна.
Донесшийся со стороны помоста звук заставил ее обернуться.
И она сразу поняла, почему люди в Орлее такие тихие и любезные.
Матушке доводилось слышать, что в заграничных краях есть страны, где ворам рубят руки, чтобы нечем было воровать. Такой подход она никогда не одобряла.
В Орлее этого не делали. Тут сразу отрубали головы, чтобы о воровстве нельзя было даже
Теперь матушка доподлинно знала, где находятся ведьмы в Орлее.
Они находились у власти.
Маграт наконец добралась до задней двери. Та была распахнута настежь.
Она постаралась взять себя в руки. Постучалась, этак вежливо и робко.
– Э-э-э, – начала было Маграт.
И тут ей прямо в лицо выплеснули целое ведро грязной воды. Сквозь рев водного потока, оглушительно звенящий в залепленных мыльной пеной ушах, до нее донесся чей-то голос:
– Ой, прости. Не знала, что здесь кто-то есть.
Маграт протерла глаза и попыталась сфокусировать взгляд на расплывчатой фигуре, стоящей перед ней. Если рассудить, куда должно двигаться повествование, то…
– Тебя случаем не Эллой зовут? – спросила она.
– Верно. А ты кто?
Маграт оглядела свою новообретенную крестницу с головы до ног. Это была самая привлекательная из когда-либо виденных Маграт девушек: кожа коричневая, как орех, волосы светлые, едва ли не белые, – комбинация не столь уж необычная в городе с такими простыми и вольными нравами, какие некогда царили в Орлее.
И что же обычно говорят в подобные моменты?
Маграт стряхнула с носа стружку картофельной шелухи.
– Я твоя фея-крестная, – сообщила она. – Хотя, конечно, звучит очень глупо, я и сама это чувствую…
Элла недоверчиво уставилась на нее.
–
– Угу. Я. У меня и палочка есть, и все прочее.
Маграт на всякий случай помахала палочкой у девушки перед носом, надеясь, что это хоть отчасти ее убедит. Не убедило.
Элла склонила голову набок.
– А я всегда думала, что феи-крестные должны появляться в вихре искорок и под звон колокольчиков, – подозрительно сказала она.
– Видишь ли, в чем дело… Тебе, конечно, дают волшебную палочку, – в отчаянии попыталась объяснить Маграт. – Но об инструкциях почему-то всегда забывают.
Элла наградила ее еще одним испытующим взглядом.
– Что ж, может, в таком случае зайдем в дом? – наконец предложила она. – Я как раз собиралась попить чаю.
Переливающиеся женщины уселись в открытую коляску. Несмотря на свою красоту, ходили они, как заметила матушка, очень неуклюже.
Впрочем, ничего удивительного. Просто они не привыкли пользоваться ногами.
А еще матушка обратила внимание, что на коляску никто не смотрит. Не то чтобы ее не видели. Нет, люди не позволяли своим взглядам упасть на нее, как бы сознавая, что до добра это не доведет.
Лошади в волнении переступали с копыта на копыто. Чутье у них было более острым, чем у людей. Они знали, что сидит у них за спиной, и это им совсем не нравилось.
Когда они наконец, прижав уши и выпучив глаза, рысью двинулись по улицам, матушка Ветровоск отправилась следом. Вскоре экипаж остановился – у подъезда большого и довольно обветшалого дома, расположенного неподалеку от дворца.
Матушка притаилась за углом и принялась подмечать детали. Со стен дома осыпалась штукатурка, даже дверной молоточек у входной двери был сломан.
В атмосферы матушка Ветровоск никогда не верила. И во всякие там психические ауры тоже. Настоящая ведьма должна четко отдавать себе отчет, во что она верит, а во что – нет. Но сейчас матушка была готова поверить, что в этом доме есть что-то очень неприятное. Не злое, нет. Эти две не-совсем-женщины не были злом – так же, как не являются злом кинжал или отвесный обрыв. Быть злым означает быть способным делать выбор. Злой может быть рука, сжимающая кинжал или сталкивающая человека с обрыва. Вот что здесь происходило…
Матушка знала, кто стоит за всем этим, но лучше бы она этого не знала…
Люди вроде нянюшки Ягг встречаются повсюду. Такое впечатление, что где-то существует некий морфический генератор, специально настроенный на производство старушек, которые не прочь посмеяться и пропустить кружечку другую напитка, который обычно подается в очень маленьких стаканчиках. Таких старушек можно встретить где угодно, причем зачастую парами[20].
Эти старушки как будто привлекают друг друга. Возможно, они испускают какие-то неслышимые сигналы, указывающие, что неподалеку объявился человек, которого можно засадить за разглядывание семейного альбома и который с радостью поохает над фотографиями чужих внуков.
Нянюшка Ягг нашла себе подружку. Ее звали тетушка Приятка, она была кухаркой и первой чернокожей женщиной, с которой нянюшке приходилось разговаривать[21]. Тетушка Приятка относилась к кухаркам высшего разряда, к тем самым, которые большую часть времени проводят, сидя на своем троне посреди кухни и почти не обращая внимания на то, что творится вокруг.
Время от времени кухарки высшего разряда отдают приказы. Но происходит это исключительно редко, поскольку за долгие годы работы на кухне они окружили себя персоналом, который либо делает все так же, как они, либо вообще не работает на данной кухне. Раз или два с большой торжественностью главная кухарка встает со своего тронного места, пробует что-нибудь и, возможно, добавляет щепотку соли.
Подобные кухарки всегда рады поболтать с бродячим торговцем, знахарем или маленькой старушкой с котом на плечах. Грибо возлежал на плече нянюшки с таким довольным видом, словно только что сожрал попугая.
– Стало быть, вы на Сытый Вторник к нам пожаловали? – спросила тетушка Приятка.
– Да так, помогаю подружке в кой-каких делах, – ответила нянюшка. – М-м, какое вкусное печенье!
– Я как взглянула в ваши глаза, так сразу увидела, – продолжала тетушка Приятка, пододвигая тарелку поближе к нянюшке, – что вы человек, не чуждый магических занятий…
– В таком случае ты видишь куда дальше, чем большинство людей в здешних краях, – покачала головой нянюшка. – А знаешь, чтобы это печенье стало совсем уж объедением, неплохо было бы во что-нибудь его макать, как по-твоему?
– Как насчет банановой подливки?
– Бананы здесь будут в самый раз, – радостно согласилась нянюшка.
Тетушка Приятка властно махнула одной из своих помощниц, которая немедленно принялась готовить
