– Слушай, – вдруг сказал Сергей, – пошли на рыбалку, а? Скоро зорька… Или тебе тут обязательно нужно быть?
– Пошли, – Глеб соскочил с турника. – Сейчас я, ребят отпущу, запру – и пойдем, может, Володьку встретим с отцом.
– Я пойду, а ты догоняй! – окликнул его Сергей, тоже соскакивая наземь.
Через калитку в запертых школьных воротах он вышел на темную улицу. Тут, под деревьями аллеи, признаков восхода еще не наблюдалось, царили тишина и теплая темнота. Перешептывались кроны тополей. В домах на другой стороне дороги не было ни огонька, станица спала. Сергею вдруг вспомнился шумный город, где даже под утро шли и шли по широкой трассе машины – недалеко от дома, где он жил.
Неспешно и бесшумно мальчик зашагал по тропинке…
…Клев был хороший, за час Глеб и Сергей натаскали полным-полно рыбы, не обращая внимания на мелочь, только крупной, и им это надоело. Не хотелось заниматься и костром с ухой, хотя это предполагалось сначала – наступал жаркий день, после бессонной ночи уже немного захотелось спать, и они растянулись на разостланных куртках, глядя в небо. Внезапно Сергей сел, обхватив колени рукой:
– Смотри!
Глеб тоже приподнялся. Ало-белая ширококрылая птица медленно и плавно выскользнула из-за рощи за рекой.
– Планер! – сказал Глеб, вставая и не сводя глаз с летящей конструкции. – Черт, это же наш планер! – он вскинул руку и так застыл, глядя вслед планеру, который, качнув крыльями, сменил курс и полетел, постепенно набирая высоту, на восток – прямо в поднимающееся над горизонтом солнце.
Вообще-то рыть яму под новый погреб должен был Петька. Но это заняло бы у него предположительно неделю, по этому он припряг младшего брата. Однако и в этом случае работы растянулись бы дня на четыре – и Глеб с Сергеем, Мирослав и Володька, обнаружив своего друга в таком бедственном положении, минут пять поизгалялись насчет полезного времяпровождения на каникулах, после чего взяли лопаты и полезли помогать.
Копать вшестером – это не то, что вдвоем или, тем более, одному. Котлованчик начал заметно углубляться, а время пошло веселее. Разговаривали, естественно, о кладах – кто, где, когда находил в этих местах и вообще. Сергей не без удивления выяснил, что в станице редкое строительстве не было связано с такими находками.
– Да вы выдумываете половину, – сказал он после того, как Глеб поведал ему, как три года назад вот так же рыли яму под туалет и нашли сгнивший кожаный кисет с золотом. Глеб не обиделся на недоверие и пояснил:
– Сам подумай: наша станица с семнадцатого века стоит. Тут кто и от кого чего только не прятал. От одних большевиков чуть ли не в каждом дворе червонцы позарывали.
– Так уж и в каждом, – скептически заметил Сергей. Глеб кивнул:
– Вон, Серб тоже сначала не верил, а что он нашел, когда фундамент перекладывали? Ты спроси, спроси.
– Не, правда,- согласился Мирослав. – Угол завалился, мы же старый дом купили, и не жил там никто давно… Отец угол поддомкратил, а я мусор выгребал… И нашел десять червонцев, в бумагу были завернуты, в газету старую.
Сергей задумался и стал внимательней просматривать землю, отбрасываваемую лопатой.
Младший брат Петьки, Пашка, в разговоры старших не мешался, а работал себе, где поставили, и работал. Но сейчас он вдруг ойкнул и удивленно посмотрел на остальных ребят; потом неуверенно ткнул лопатой снова – и на этот раз все отчетливо услышали металлический звук.
– Вот и клад, – хладнокровно заявил Володька. – Ну-ка…
– Вообще-то этой мой двор, – заметил Петька, беря лопату наперевес, – но так и быть…
– Стоп, – Серб, успевший присесть возле места предполагаемого клада, поднял руку. – Надо осторожно… если это сундук – лопатами проломим крышку. Я руками.
Пятеро мальчишек в десять рук, оттерев младшего, энергично врылись в землю, мягкую и прохладную (яма была уже немалой глубины). Все досадливо фыркали – земля то и дело осыпалась на серовато-ржавую поверхность, показывавшуюся из-под пальцев, снова скрывая ее. Внезапно Глеб бросил раскопки, и, вытерев локтем потное лицо (оно стало грязным), сказал:
– Погодите, перестаньте…
Когда все нехотя отстранились, он переполз на коленках чуть в сторону, несколько раз копнул руками и, выпрямившись, сказал:
– Вылезаем отсюда… Сухов, звони.
Из рыхлой земли торчал острый стабилизатор бомбы…
…Двухсотпятидесятикилограммовую немецкую бомбу увезли через полчаса, сделав за мальчишек половину оставшейся работы. Решив по этому сличаю устроить себе перекур, они запаслись бутербродами, квасом и уселись на краю ямы, свесив в нее ноги.
– Вот тебе и клад, – сказал Сергей, кусая бутерброд.
– А что, – хладнокровно отозвался Петька,- такие тоже часто находят… У нас же тут линия фронта была…
– Знаете, – Глеб прочней поставил в землю кувшин с квасом, – я вот что подумал… Ведь где ни копни – обязательно вот такое… Гильзы, осколки, наконечники стрел, пули старые…
Он не стал ничего объяснять, а ребята долго молчали. Что тут было объяснять-то? История щедро начинила землю, на которой они жили, остатками, осколками, обломками орудий смерти, на которых, захоти этого кто-то, можно было бы найти клейма оружейных мастерских и заводов от Китая до Толедо.
– Давайте докопаем и пойдем купаться, – встал Володька. – Бомбы бомбами, а погреб-то все равно нужен.
Часть третья.
Казаки
Наверное, их хватились бы еще нескоро и не нашли бы еще долго, если бы не Сергей.
То, что он нашел их, правда, тоже было случайностью – он никого не собирался искать, а просто шел себе на планерное поле, искать Мирослава. Сергей даже не знал, что Любка с младшими братьями рано утром пошла за щавелем.
В общем, это была случайность.
Сперва Сергей не понял, что он видит впереди возле тропы, на сухом разлапистом дереве. Он вгляделся – и всё равно не понял, но пошел быстрее, и буквально споткнулся о лежащий поперёк тропинки труп.
Это было тело маленького мальчика – лет восьми, и песок вокруг головы был залит темным. Сергей даже не сразу узнал ребенка – его лицо было изуродовано ударом чего-то тяжелого, смявшим детский
