– Правильно! Татьян Петровна, хочу посоветоваться. Ноутбук мне вернут не раньше, чем через месяц – так сказал следователь. Как мне быть? Может быть, я пока возьму напрокат?
– Если после поездки у вас деньги остались. Это удовольствие стоит около двухсот долларов в месяц.
– Думаю, наскребу.
– Тогда вот вам адрес фирмы проката компьютеров. Я когда-то сама пользовалась. А это – сегодняшние платежки, которые я напечатала.
– Спасибо, Татьяна Петровна! А теперь собирайтесь, поедим в налоговую, как договаривались.
Сев за руль, Галкин внимательно огляделся, и только найдя глазами знакомую «Ниву», успокоился и тронулся с места. Высадив бухгалтера, он поехал искать контору проката и скоро нашел.
Оказалось, что ноутбук надо заказывать за три дня. Так он и сделал – заказал и компьютер, и принтер. А пока суд да дело посоветовали пользоваться оргтехникой в «Интернет-кафе». Заведение находилось рядом, и он зашел посмотреть. Ему понравилось, что народу – немного. Впрочем, выбора все равно не было. Выйдя из «Интернет-кафе», он отыскал глазами «Ниву» и только тогда поехал в банк. Сдал «операционистке» платежные поручения, получил выписки из расчетного счета и отправился в институт, предварительно убедившись, что «Нива» – на месте. Все это время его исподволь покусывала мысль, от которой он не то чтобы отмахивался, а, как обычно, – увертывался.
Еще у конторы проката Петр обнаружил с внутренней стороны бампера маячок и понял, почему так четко «Нива» следовала за его машиной. Он колебался оставить его или выбросить. В конце концов, чтобы не вызывать подозрения, решил не трогать.
Наконец, он добрался до института, и как только «Нива», подъехала, – вошел в здание. Многие люди здоровались с ним так, как будто виделись только вчера, и никакой Италии не было. Татьяна Петровна из налоговой инспекции не возвращалась. А банковские документы нужно было передать только ей. Пока ждал, подошел Петров.
– Привет! Слушай, Петь, знаешь, где я вчера был?
– Знаю – в морге. Опознавал рэкэтиров.
– Правильно! Кто тебе сказал?
– Татьяна Петровна. Ну и как, – опознал?
– Опознать-то опознал…
– Остались сомнения?
– Не в этом дело. Понимаешь, этот седой, что с нами ездил, кажется, на тебя думает.
– Он так и сказал?
– Нет, прямо не говорил. Но расспрашивал так, как будто ему про тебя все известно.
– Конечно, известно. Мы были вместе в Италии. И только что вместе вернулись.
– Ты что, там кого-то убил?
– Не болтай ерунды! Просто, у него – такой юмор.
– Странный юмор!?
– Это точно!
Наконец, подъехала Татьяна Петровна. Петя отдал ей банковские документы, взял заготовки платежек с подписями и реквизиты подрядчиков, которые раньше хранил в ноутбуке. Так как суммы платежек определятся в течении дня, он договорился с бухгалтером, что позвонит к ней утром.
Направляясь к выходу, Галкин задержался в фойе института перед стендом с афишами. Он пробежал их глазами, зафиксировал в памяти и, вспомнив, что на какое-то время будет лишен звуковой аппаратуры, испытал ощущение, напоминающее недостаток кислорода. Он давно не слышал настоящей музыки. Он нуждался в красивой музыке, как в чем-то насущном и материальном.
Наступил момент, когда все запланированные на сегодня дела были выполнены, и Галкин остался наедине с собой, а точнее – с нестерпимой мыслью, от которой уже нельзя было увернуться.
Случилось то, чего он боялся больше всего. Он не хотел никого лишать жизни. По сути, им и теперь никого не убит. Он даже не притронулся к жертвам. Однако, произошло двойное убийство. Его вина – только в том, что он не сумел, а если быть честным, и не пытался это предотвратить.
Произошедшее нельзя назвать самосудом. При чем тут суд!? Он и не мстил. Кому мстить, за что? Не было ни превентивного действия, ни самообороны. Ситуация сформировалась помимо воли его, в его отсутствие. Его не было не только в Москве, но даже в стране. Это можно было назвать роковым стечением обстоятельств. Однако было похоже, что наступил момент, когда Галкин уже не имел права жить, не заплатив за это чужими жизнями. И возник вопрос, согласен ли он расплачиваться таким образом.
Нет, нет, о смерти он не желает думать и не представляет себе, как можно думать о подобных вещах. Ведь с одной стороны – это нечто немыслимое, а с другой – абсолютно элементарное, как говорится, проще пареной репы. Об этом невозможно думать, когда оно далеко. А когда оно уже здесь, думать – поздно. Жить значит чем-то себя занимать, пока ожидаешь конца. Никто не знает, как долго придется ждать. Однако, все – дело времени. Каждый делает свое дело: ты – свое, время – свое. Когда-нибудь результаты сойдутся. А пока наслаждайся жизнью и выкинь сорные мысли из головы.
6.
На обратном пути он докупил продукты и подъехал к дому. Поднялся с пакетом в квартиру, пополнил холодильник, спустился в машину и вырулил на стоянку.
Оставив машину и уже выходя за ограду, он заметил только что подкатившую «Ниву». Она стояла с включенным двигателем у тротуара, будто ждала его. Вокруг было много народа. Им овладело шальное желание подойти и сказать «привет». Чувствуя, что это рискованно, он весь подобрался, но не смог отказать себе в удовольствии. Петр не собирался скандалить. На лице его играла улыбка. «Здравствуйте! – сказал он, заглянув в салон и сфотографировав взглядом молодого рыжего водителя и сидевшего рядом небритого наглого вида громилу. – Вам все равно кататься за мной, не могли бы подбросить меня до Большой Никитской?» «Куда вам там?» – спросил рыжий.
– К консерватории. Хочу попасть на концерт в Большой зал.
«Вань, ты чего с ним базаришь!? Шериф говорит, это он Ворона кокнул, а мы его – в консерваторию!?» – зарокотал громила. «Все равно ж ехать, Таран», – возразил Ваня. «А ну, катись, отседова, гад! – заорал на Петра небритый. – Застрелю, гнида!»
«Таран, успокойся!» – просил водитель.
«Верно, Таран, не буянь, а то хуже будет!» – подтвердил Петр и, почувствовав опасность, приготовился «включить пропеллер».
«Ты с кем разговариваешь, сучий потрох?!» – вскричал громила, сунув руку за пазуху.
– А кто ты такой?
«Ах ты, падла!» – рявкнул небритый.
Галкин включил «пропеллер», и в ту же секунду в черной куртке Тарана, на уровне чуть выше пояса, образовалось отверстие, через которое проклюнулась блестящая «рыбка». Она двигалась медленно, слепо, будто сомнабула и пролетела бы мимо, если бы Галкин не помог ей коснуться рукава пальто с внутренней стороны. Когда Петр «выключил пропеллер», машина мгновенно сорвалась с места.
Женский голос за спиной Галкина вскрикнул: «Боже мой – кровь!» Петя обернулся. Какой-то мужчина медленно оседал на снег. Кровь текла из его рукава. Женский крик повторился. Достав телефон, Петр набрал номер следователя: «Товарищ капитан, это – Петр Галкин! У платной стоянки, – он назвал адрес, – стреляли из зеленой „Нивы“, – он назвал номер машины. – Ранен человек. Вызовите скорую и приезжайте сами! Я запомнил пассажиров „Нивы“. Буду вас ждать».
Раненый в плечо мужчина громко стонал: кто-то неумело пытался оказать ему помощь. Милиция и «скорая» прибыли почти в одно время. Очкарик-следователь опрашивал свидетелей, пока медики занимались раненым. Когда очередь дошла до Галкина, он признался: «Стреляли, собственно в меня».
– Промахнулись?
«Можно так сказать. Пуля прошла вот здесь», – Петя показал след от пули.
– Под мышкой?!
– Так точно.
– Где вы стояли?
– У открытой дверцы.
