Остановил И силой заклятья, в единый миг, Он превратил коня В березу о трех ветвях С серебряною корой; А сам Нюргун Боотур Покатился кубарем по земле; Оборотился он Горностаем — белым, как снег, С чутким нюхом, С черным хвостом. Неуловимые для людей Слыша запахи на земле, Он на след семи оленей напал, Резво, весело побежал, Рощу темную миновал. На опушке леса, На взлобке горы Осмотрелся, На задних лапках присел И прямо перед собой Стойбище увидал... Среди стойбища, снег топча, Семь оленей пегих — Рога о рога — Звучно сшибаясь, дрались, Бодались, жарко дыша. Поо́даль, на суковатом стволе Висели на крепких ремнях Девять шкурой лосиной подбитых пар Деревянных волшебных лыж, На которых, как ветер, летал, Подымая буран за собой, Бохсоголлой Боотур удалой; Девять пар высоко подвешенных лыж, Сыпя искрами, Полыхая огнем, Раскачивались сами собой, Друг о друга хлопались на весу... К дереву сухому тому Смело горностай подбежал, Живо вскарабкался по стволу, Перегрыз ремни деревянных лыж. На землю упали они, Силу потеряли свою... Проворно кругом горностай обежал Просторную урасу. Принюхался, отыскал нору, Юркнул в нее и попал В каменный глубокий подвал. В том подвале, Привязанная к столбу, Обливаясь ручьями слез, Томилась его сестра, Милая Айталыын Куо, Жаворонок золотой Милосердного рода айыы. Принял Нюргун Боотур Прежний человеческий вид, Проворно освободил сестру, Трижды поцеловал ее В трепетную верхнюю губу, Шестикратно обнюхал ее Нижнюю розовую губу, Нежно погладив ее, покатал Между ладоней своих, В шерстяной комочек ее превратил, В боковую сумочку положил, И превратился опять В горностая, сверкающего белизной, С черным кончиком на хвосте. Пробежал по узкой норе, Пролез в просторную урасу, На задних лапках привстал, Огляделся и увидал: Посредине дымного чума-жилья Прямехонько перед ним, На оленьих шкурах, близ очага, На коленях, сутулясь, сидел Исполин Бохсоголлой Боотур. Как широкая деревянная чашка, Толстый затылок его, Лоб его на колено похож; Плоское вытягивая лицо, Шею в круглые плечи втянув, Напряженно руку держа На рукояти меча,
