Нюргун Боотур Стремительный

Что словами назвать нельзя! —

Так образумливала она
Сердитого старика...

А из-за дверцы берестяной,
В подвесках и брякунцах,
Послышалась полная слез,
Печальная, тихая песнь
Исстрадавшейся в подземном плену
Дочери их Туйаарымы Куо,
Красавицы с девятисаженной косой.

ТУЙААРЫМА КУО

Ыый-ыыйбын! Аай-аайбын!
Вы — белые журавли,
Выступающие чередой
На стройных ножках своих,
В красных сапо́жках своих,
Яркими сверкающие глазами,
Звонкими поющие голосами,
Дорогие сестры мои!
Хоть прекрасно вы нарядили меня,
Украсили, как весенний цветок,
Да напрасно все...

Оплачете вы скоро меня!
Предназначена, видно, я
Удачливому оборотню тому,
Что с обратной сошел стороны
Западных бурных небес...

Но росток благодатного рода айыы,
Изнеженный Среднего мира цветок,
Выросший на лугах травяных,
Вынесет ли дыхание тьмы,
Выстоит ли среди бурь ледяных
Той черной, как деготь, страны?
Не выживу я,
Не выдержу я,
Стужей сломленная — пропаду!

В последний раз наряжайте меня,
В заветный час украшайте меня!
Красные ленты вплетайте
В черные косы мои...
Пусть мне память будет о вас!

О, если бы мне хоть на миг увидать
Юношу, возлюбленного моего
Юрюнг Уолана на белом коне,
То пускай бы я в тот миг умерла.
Не страшна бы мне смерть была!
Старший родич, защитник мой,
Стремительный Нюргун Боотур,
Где мчишься ты, в какой стороне,
Как черная грозовая стрела
На Вороном своем скакуне?

Если ты наверху —
Прилети стрелой!
Если ты под землей —
Взлети острогой!
Не знаешь ты, видно, о нашей беде...
Неоткуда нам помощи ждать,
Некому меня защитить.
О, гибель! О, горе мне! —

Молча слушали старики
Печальный дочерний напев,
Пуще загоревали они...
Поникли головы их.

Данная в давние времена
В приданое хозяйке самой,
Обитающая в глубине двора —
В загоне для бурых коров,
В хотоне для пестрых коров,
Пугающая телячьих чертей,
Деревянной лопатой по спинам худым
Прогоняющая со двора
Всякую скотью хворь,
Стегающая огнем
Любую не́жить,
Любую напасть,