Нюргун Боотур Стремительный

ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ

Владеющий Вороным конем,
Стоя рожденным
На грани небес,
Стремительный Нюргун Боотур
Великого кузнеца
Щедро вознаградил
За оружие и броню
И воротился домой.

Только трудно было богатырю
С братом, с сестрой
Праздно сидеть
Перед горящим огнем
Священного очага
В теплом гнезде обжитом.
Пить он и есть перестал,
Часто начал из дому выходить,
Прислушиваться,
Присматриваться —
Не дохнет ли бурею
Верхний мир,
Не пахнет ли стужею
Нижний мир.
Ходит он, бывало, и ждет —
Не блеснет ли молния в высоте,
Не громыхнет ли гром...
Ждет — не появится ли перед ним
Рожденный в годы вражды
Оборотень о трех тенях,
Невидимка — подземный вор,
Вертящийся против солнца вихрь,
Эсэх Харбыыр —
Тимир Дьигистэй?

Обуянный думой своей,
Стоял Нюргун Боотур,
К медному столбу прислонясь,
На котором сидел орел.
Три дня и три ночи Нюргун
У коновязи стоял,
На хмурый северный небосклон,
Как острие копья,
Пристальный взгляд устремив.

А сестра его
Айталыын Куо —
Красавица с восьмисаженной косой,
Ласковое дитя,
Жаворонок золотой,
Медногрудная синичка небес,
Отрада улуса айыы,
На брата старшего робко глядя,
Стала думать и горевать:

— Или плохо я мясо варю,
Или конские ребра у нас не жирны,
Иль не крепок выдержанный кумыс,
Что он не ест и не пьет,
Что дома он не сидит?
Почему он угрюм,
На что он сердит?
Что он места себе не найдет? —
Так думала Айталыын Куо,
Не ведая — чем ему угодить,
А сама робела спросить.

На исходе третьего дня
Богатырь Юрюнг Уолан,
Надев серебряный свой доспех,
Опираясь на свой сверкающий меч,
Что ковал кузнец Таканаан[139],
Закалял кузнец Кэкэнээн[140],
Выправлял кузнец Кэнэгэ[141],
Отточил кузнец Аалыс Луо[142],
Бранным красуясь
Убранством своим,
Прекраснейший юноша в роде айыы,
Брат Нюргуна-богатыря
Вышел из дому на широкий двор,
К брату старшему подошел,
Блистающий небесным огнем
Взгляд на него устремил
И такое слово
Молвил ему.

ЮРЮНГ УОЛАН