отцу в спину: «Учти — её фиолетовому хахалю мы нос на другую сторону выправим, если он не оставит нашу сестру в покое!.. Вообще всю эту гнусную семейку в тюрягу упрячем, там им в доступной форме растолкуют, что значит — антистримерское подстрекательство! У нас на это сил хватит, так и знай!»
Наутро Моти перед завтраком поднялся к дочери. Он тихонько постучал к ней в комнату и еле слышно проронил: «Открой, дочка, это я, не бойся: братья ушли поздно ночью… Я хочу, чтобы ты спустилась на кухню, мы с мамой хотим с тобой поговорить…» Девочка открыла дверь, и Моти вошёл. Она уже встала, оделась, в комнате было прибрано.
«Ширли, ты вчера слышала наш разговор с мальчиками?» — спросил Моти, прикрывая дверь. — «Отчасти…» — «Ну, пошли, позавтракаешь. Что-то ты плохо выглядишь…» — «Просто понервничала…» — не глядя на отца, пролепетала девочка. Они вдвоём спустились на кухню, и Моти на всякий случай плотно закрыл за нею дверь и тщательно задёрнул занавески на маленьком окошечке на двери: мало ли что…
Рути смотрела на остановившуюся возле кухонного стола дочь долгим взглядом и как будто не узнавала её. Растерянно глядя на Ширли, Рути вдруг поняла, что не знает, как с нею разговаривать, с чего начать этот неприятный и важный разговор. Она принялась вытаскивать из холодильника всякую снедь, делая сэндвичи, которые, как она знала, любила дочка, и нарезая овощи для салата. Моти щёлкнул кнопкой чайника.
Некоторое время Рути молча наблюдала за дочерью. Она поразилась тому, насколько изменился её облик, даже выражение лица. Как же она была непохожа на маленькую, застенчивую девочку с открытым, доверчивым личиком! Это было гордое, с ноткой упорства, при этом не лишённое природной мягкости и нежности, лицо взрослой девушки, почти женщины. Правда, сейчас её, и без того худенькое, лицо ещё более осунулось и выглядело сероватым, как после болезни. Рути вскользь отметила про себя, что на дочери почти такая же длинная юбка, какие носила она в дни молодости, пока в её жизнь не вошёл Мотеле. «А покрой-то у юбки какой изысканный!
Наверно, и вправду дочка Нехамы отличная мастерица… А может, всё дело в стройной фигурке нашей Ширли? Да-а, выросла доченька наша, а мы и не заметили…» — подумала Рути, искоса поглядывая на дочь. О, это была истинная внучка старого Гедальи, такой отец хотел и её, Рути, видеть.
Рути поставила на стол блюдо с салатом, сэндвичи, омлет, села и жестом предложила девочке сесть напротив. Моти, поглядывая на дочку, заваривал чай и выкладывал на блюдечко сласти. «Надо поговорить, дочь», — мягко произнесла Рути, но её глаза настороженно и неожиданно строго взирали на девочку. Моти сел напротив дочери, выжидающе и серьёзно переводя взгляд с одного родного лица на другое. «Пожалуйста, мама…» — вопросительно посмотрела ей в глаза Ширли, принимаясь за еду. Рути снова поразилась открытому и смелому взгляду дочери, который она сама давно утратила, сменив его на потупленный взор куда-то вниз и вбок, как бы мимо собеседника.
«Э-э-э… Вчера по телевизору передавали подробности драки в кафе, которую учудила дочка Нехамы, об этом говорит вся Эрания… Э-э-э… Ты слышала?» Ширли молча кивнула и взглядом пригласила мать продолжать. «Говорят, конечно, больше всего в связи с этой дракой о том, что твоя подруга устроила этой русской журналистке сцену ревности… Какие-то расистские выкрики… Это, как ты понимаешь, совершенно недостойно религиозной девушки из приличной семьи… э-э-э…
Я всё-таки считаю семью Нехамы и Бенци приличной семьёй! Хотя их дети постоянно влезают в какие-то дурацкие истории. И ещё… эта драка на почве ревности…
Нехорошо, очень нехорошо!» — «Мама, о чём ты говоришь! Всё было совсем не так!
Эта особа попросту полезла к нам, когда мы уже собирались уходить… Тут же встряли Мерива с сестрицей! Вот ей Ренана и дала пощёчину — за то, что та её оскорбила. А эта… потом уже встряла в драку, расцарапала лицо Ренане. До этого она ни с того, ни с сего оскорбляла и Ренану, и Ирми… Кричала на всё кафе… почти то же, что Мерива нашёптывала Ренане. Это они оскорбляли и угрожали!.. Да, когда-то Ирми ею увлёкся, был у них роман. Но это не повод, чтобы к нему приставать, его и нас всех оскорблять! Мы-то её не трогали! И не мы к ней — она к нам подошла!» — «Но вы задели её происхождение! А она гиюр прошла… так в статье написано и по телевизору сказали…» — промямлил Моти. — «Неправда! — выкрикнула Ширли. — Ни слова никто из нас не сказал на эту тему. Хотя по её виду и поведению нисколько непохоже, что это был настоящий гиюр, да она и сама смеялась над этим: мол, документы они себе сделали, а больше им ничего не надо!
Это она начала очень грязно говорить и об Ирми, и о Ренане! Я вообще молчала, потому что сначала даже не вслушивалась. Тем более у них немного сложный английский, не сразу и поймёшь. И ни в какую драку я не ввязывалась — в отличие от Меривы!» — «Кстати, что это за Ирми? Это не тот, что у нас в «Лулиании» работал?» — осведомился Моти. — «Да, папа. Ирмиягу Неэман и Максим Лев работали у Бенци. Ты должен их знать». — «Ну, в общем-то, да. Ничего плохого о них сказать не могу, — пожал Моти плечами, обращаясь к жене, которая опасливо поглядывала то на дочь, то на мужа. — Насмешники, правда, но работали хорошо.
Мне не сказали, почему они вдруг ушли с фирмы, да я и не интересовался особо.
Это проблема Бенци, не моя — он же их обоих привёл. Но они же очень взрослые… я имею в виду — для вас с Ренаной…» — «Максим — это который полицейского избил?» — тихо спросила Рути. — «Что? Да я вообще не знаю, что с ним! Но я не верю, что такой, как Макс, может кого-то избить… Они все здоровые мужики, а он…» — «Но ведь врать-то полиция не будет! — покачала Рути головой и тут же снова строго взглянула на дочь: — «А у кого ты там сидела на коленях?» — «Мама, неужели ты-то этому веришь? — с обидой выговорила Ширли сдавленным голосом. — Разве хотя бы это не убедило вас, что ложь всё — от начала и до конца? Да, нас ребята пригласили в кафе на исходе шабата, и мы сидели друг против друга, только Макси и Хели сидели рядом… ну, так они уже взрослые и вообще собираются пожениться… — и Ширли принялась на столе сжатыми кулачками показывать, как они все сидели в кафе: — Мы сидели за столом на 6 человек, я рядом с Ренаной, а напротив нас…
Но… — Ширли смутилась и покраснела. — Э-э-э… брат Ренаны, а рядом — Ирми, они друзья. Мы сидели, как я сказала, не рядом, а друг против друга — мы, девочки, по одну сторону стола, а мальчики по другую! А когда мы уже двинули на выход, эта… встряла между Ирми и… братом Ренаны, оттолкнула его…» — «Но это не повод драться… тем более — девочкам!» — Рути нахмурилась. — «Ну, конечно! Я же говорю: вмешалась Мерав, говорила всякие гадости… Это она грубо нас с Ренаной растолкала, я из-за этого упала… Спасибо, мне… э-э-э… помогли, вытащили оттуда…» — «Ну, ладно… Неважно, может, нечаянно…» — «Ничего не нечаянно!» — залившись краской, возмутилась Ширли. — «Но это же не главное? — спросил Моти. — Я так понял…» — «Да, папочка! Главное — что эта особа начала говорить, как она Ирми оскорбила и угрожала ему! И то же самое Мерива нашёптывала Ренане. Вот Ренана и дала ей пощёчину — но только после того, как Мерива её толкнула, и меня тоже… Там вообще такая неразбериха началась, меня чуть не затоптали… А вы слушаете братьев, которые сами там не были, а повторяют враньё Офелии! И меня обвиняете!» — голос Ширли задрожал.
«Мы тебя не обвиняем, — постарался успокоить дочку Моти, — просто нам нужно выслушать обе стороны. Я полагаю, что с этим вопросом всё ясно, правда, Рути?» — «Да, я тоже надеюсь, что моя дочь говорит правду». — «А что до творчества Офелии и её агентства, то мы с ним уже неплохо знакомы…» — пробормотал Моти. — «Ты, дочка, упомянула брата Ренаны. Вот и об этом мы бы хотели с тобой поговорить… — осторожно начала Рути. Ширли напряглась, и на её лице появилось смущённо-упрямое выражение. — Насчёт того, что ты сидела у него на коленях… — это, я так понимаю, фантазии…» — «Ты-то, мама, должна знать, что в кафе и закусочных Меирии никто ни у кого на коленях не сидит! Просто не принято! Я же вам всё показала: кто, где и как сидел за этим столом! Чего вам ещё нужно?!» — взвилась Ширли. — «Тихо, тихо, девочка! Это же со слов одной вашей соученицы (имя не назвали), которая там случайно оказалась и всё видела…» — «Ну, конечно! — «случайно там оказалась и всё видела»! Она же первая драку и затеяла!..» — возмущённо пробормотала Ширли, но родители не обратили на это внимания. — «Это они с сестрой всей Эрании рассказали, что ты влюбилась в старшего сына Доронов. Между прочим, мальчика из совершенно другого круга, никакого отношения к элитариям не имеющего». — «Ага… Если учесть, мамуля, что вы с их мамой когда-то в одном классе учились и очень дружили… И что… — тихим голосом добавила она, — в этот «другой круг» входят твои родные…» Рути вспыхнула, голос у неё затвердел:
«Но мы не об этом, не так ли? В кафе все обратили внимание, какими глазами ты смотрела на
