И всерьёз занялся «Москвичом».
А через три дня, когда пришла пора опробовать новый эквиполь на оперативном просторе, обнаружил, что лагерь поклонников новоявленной ведьмы опоясывает уже всю деревню в три кольца, а непосредственно вдоль их забора гуляет с песнопениями целый крестный ход во главе с попом, изгоняющим злого духа. Выбраться незамеченным из этого окружения на его необыкновенной машине было бы невозможно никак. Ведь она хоть низенько-низенько, но летит, а не едет. Заметят, наверняка заметят!..
Обдумав ситуацию, Боб свистнул Брута и пошёл к соседу Василию.
У соседа Василия кипел производственный процесс. Деревенские бабки носили воду, гремели, шуршали: резали яблоки, чего-то замешивали, разливали по бутылям, укупоривали и паковали в бумажные пакеты. Кот Белка валялся на столе среди яблочной кожуры пьяный в дым и не мявкнул даже при появлении Брута. Не иначе, его заставляли дегустировать пойло. А может, сам вызвался, добровольцем. Зато Василий был трезв, он сосредоточенно гнал самогон.
Брут, убедившись, что от Белки сегодня мало толку, сбежал на двор, и туда же едва не захлебнувшийся спиртными запахами Боб позвал Василия. Тот выскочил вслед за ним и кинулся обнимать:
– Боря, я сразу всё понял. И я тебя с твоими летучими шариками не выдам. Ты для нашей деревни сделал великое дело! Спасибо тебе! Вот это бизнес! Знаешь, сколько бабла я намолотил за одну неделю?
– У меня проблема, – признался Боб.
– Считай, у тебя уже нет проблемы! Сколько тебе надо?
– Помощь мне нужна, Вась. Надо вытащить со двора и отбуксировать хотя бы до развилки мой старый «Москвич».
– Ой, проблема! Ты посмотри, сколько здесь джипов. Там даже есть один с американскими номерами. Мы их запряжём цугом и отбуксируем тебя хоть до Красной площади, хоть в Вашингтон.
– Не, до развилки.
– Ща сделаем! Вот, идёт верный клиент. У него деньги кончились, а он тут торчит. Проникся, хе-хе, уверовал в нашу Антонину. – И Василий обратился к подошедшему, в котором Боб сразу узнал своего знакомого здоровячка, который подвёз его сюда несколько дней назад. – Что, брат, съездил в Москву, решил финансовый вопрос?
– Прямо сейчас еду, зашёл взять у тебя бутылёк… Для друзей московских. Хороша у тебя беспохмельная водочка… В среду вернусь, отдам сразу весь долг. Ты не думай чего, у меня здесь остаются жена с подружками. Точно приеду и верну.
– А я и не сомневаюсь. Тут место такое, тут обманывать нельзя, себе дороже встанет, – строго сказал Василий, подмигивая Бобу. – Познакомься: Борис, родственник бабы Тони.
Здоровячок узнал Боба:
– Здрасьте. Вы уж извините, что я с недоверием к вам отнёсся.
– Ничего, – ответил Боб. – Всякое бывает.
– Я после того, как узрел чудо, много думал. И понял, что вы просто другие люди. Вы естественные, природные. Вам не нужно этого… всего… – И он пошевелил пальцами, будто считая деньги. – Я бы тоже хотел стать таким, но, наверное, не смогу.
– Борису помощь нужна, – сказал сосед Василий.
– Поможем! – с готовностью отозвался здоровячок.
– Машину дотянуть до развилки.
– До того поворота, который я показывал, – объяснил Боб.
– А машина не тяжёлая?
– Машина вообще лёгкая!
Через полчаса они уже стояли у развилки. Здоровячок отвязал трос и даже убрал его в багажник, но всё не уезжал, рассказывал Бобу, как он потрясён, и что теперь его жизнь станет совсем иной.
– Как же так получилось, что вы тут остались без денег? – спросил его Боб.
– А цены-то! – воскликнул тот. – Купил палатку, плитку газовую, еду. Одеяла… Барыги, сволочи, за всё берут втридорога. Вы знаете, здесь киоски появились, прямо на моих глазах. Биотуалеты… Автолавки ездят. Скупка золота, нотариус – всё, что хотите. Я прямо ждал, что кто-нибудь начнёт газету выпускать.
– Ну, что ж, спасибо вам, – сказал Боб, мечтая, чтобы словоохотливый помощник наконец уехал. Но тот желал ещё чем-нибудь помочь:
– А как же вы? Что вы будете тут делать? Со сломанной машиной?
– Медитировать, – ответил Боб, – и тогда она поедет.
– А-аа! – здоровячок вскинул руки вверх, восхищённо потряс головой и, наконец, уехал. А Боб уселся в машину, осторожно увеличил разницу потенциалов между шарами, и «Москвич» бесшумно двинулся вперёд, в сторону от села. Шилин намеревался известной ему лесной дорогой выехать на трассу через лес…
Быстро выяснилось, что по ровному асфальту машина катится легко, только шины шуршат. До 50— 60 км/час она уверенно входила в поворот, но уже при более высокой скорости начинала вести себя странно, визжала колёсами и норовила двигаться боком. Выравнивать её удавалось с трудом, на движение руля она давала не всегда адекватный ответ. При скорости более 150 км/час машина тряслась, её мотало и казалось, что она сейчас развалиться. «Аэродинамика ни к чёрту, ну не приспособлена она к таким скоростям», – решил Борис.
Когда же он попытался ехать, подняв машину над дорогой, то есть лететь на «нулевой высоте», возникли новые проблемы. Движение стало гораздо увереннее, но внешний вид мог вызвать подозрения. «Москвич» двигался бесшумно, и колеса не вращались. Первый же гаишник это заметит. По уму, надо бы сделать звук работающего двигателя. Но как? Может, воспроизводить его обычным магнитофоном? Или проще вернуть двигатель на место? И путаться с педалями, чёрт… Что делать с не желающими вращаться колёсами, ясности не появлялось.
Весь день Боб тренировался, гоняя от одного поста ДПС до другого, и ухитрился ни разу не попасться на глаза инспекторам. Для управления применял не педали, а джойстик, привезённый из Москвы. Лазеры показывали ему просвет между колёсами и дорожным покрытием; он с помощью магнитных силовых линий кидал машину вперёд, достигая скорости в 150 км/час, потом выключал эквиполь и ехал по инерции, вцепившись в руль. Повороты при таком методе управления выглядели, по крайней мере, естественно. А вот поворот на подъёме, когда силой инерции было не обойтись, производил жуткое впечатление: передние колёса жили собственной жизнью, а машина двигалась влево или вправо боком. Никакая программа не спасала.
Приближаясь к постам, Боб, убедившись, что его никто не видит, уходил вправо от шоссе, затем в лесах и полях разворачивался в полёте, быстро перелетал дорогу, вставал на другую полосу и ехал обратно. В общем, за полный день он набрался достаточного опыта, чтобы вернуться в деревню обычным путём, как все жители. Свернул с трассы в сторону села, и вот тут-то нарвался на инспектора!
Капитан с брезгливым выражением лица, конечно, обладал намётанным взглядом. Он бы и внимания не обратил, проезжай мимо него хоть целая колонна запылённых «Москвичей» 1956 года выпуска с надписью «В ремонт» на лобовом стекле. Ему последние два дня было не до местных нищих с их ржавым утилём: жирные москвичи шли таким косяком, что работать приходилось по-стахановски, без обеда. Но в стиле движения именно этого «Москвича» было что-то подозрительное, а потому капитан – скорее всего, даже не поняв, что конкретно тут подозрительного, – махнул жезлом в сторону обочины.
Боб отключил эквиполь и схватился за руль. Машина, твёрдо встав всеми четырьмя на грешную землю, по инерции проехала несколько метров и встала. Мысли изобретателя метались: надо было исчезнуть с глаз капитана любым способом.
Капитан подошёл, небрежно махнул ладонью возле уха, будто осу отгонял, представился:
– Инспектор дорожно-патрульной службы капитан Степанов. Документики попрошу, – и отвлёкся буквально на секунду. Левой рукой он снял фуражку, а правой вытер широкую залысину. И за то время, пока рука его проходила перед глазами, «Москвич» исчез. Вот только что был, и – дуновение ветерка – нет его.
Боб, конечно, действовал инстинктивно. Он сам удивился, обнаружив себя на высоте тридцати метров.
