— Может, удастся перевернуть ребёнка прямо сейчас.
Будущий отец испугался:
— Здесь, в Вурцельбахе? Ради бога, Сюзанна!
Она отдёрнула руки.
— Да, ты прав. Это было бы против правил классического акушерства.
— Карин говорит, — осторожно заметила Аня, — что родовспоможение в течение тысячелетий было исключительно женским делом, и тысячелетиями дети рождались на свет естественным путём, и, если надо было, их заранее поворачивали.
— Да, и тысячелетиями женщины совершенно естественно умирали родами, — возразила Сюзанна. — Если полынь не поможет, я попрошу доктора Лемана, чтобы он развернул ребёнка под ультразвуковым контролем. Когда дело касается таких действий, мне спокойнее выполнять их на фоне мужской техники.
— Ну хорошо, — вздохнула Аня, — попробуем с полынью.
Закуривая полынную сигарету, Себастьян спросил:
— А это не вредно, что мы обкуриваем мать и ребёнка?
— Это самый естественный и безопасный метод повернуть ребенка, — сказала Сюзанна, стягивая с Ани шерстяные носки. — И пятьдесят процентов успеха.
Она зажгла несколько свечей и поставила компакт-диск с медитативной музыкой.
«Бабские штучки», — думал Себастьян, глядя, как Сюзанна подогревала сигаретой правый мизинчик на Аниной ступне. Он покачал головой и повторил этот ритуал с её левым мизинчиком. Постепенно подушечки порозовели от тепла.
«Сейчас Сюзанна начнёт произносить колдовское заклинание», — заподозрил он.
Потом настала очередь средних пальцев, потом больших. Всю комнату заволокло едким полынным дымом. Себастьян закашлялся.
— Ты чувствуешь тепло в голенях? — спросила Сюзанна.
Глаза у Ани светились:
— Да, и оно постепенно поднимается выше. Скоро дойдёт до живота.
«Скорее бы», — нетерпеливо думал Себастьян.
— Малыш уже проснулся и задвигался, — обрадованно сказала беременная.
«Что тут удивительного, такое устраиваем бедному ребёнку!» — думал Себастьян, испытывая глубокое сострадание к своему сыночку.
Наконец Сюзанна загасила свою полынную сигарету и подвела итог:
— Первое применение даёт основания надеяться.
— Да, — подтвердила Аня. — С сегодняшнего дня я буду проделывать это каждый день, пока он не повернётся.
— А скажи-ка, ты, специалистка, — насмешливо спросил Себастьян, — а это «плодоверчение» сработает, если полынь срезана не в полночь и не на перекрёстке дорог?
— Вам, мужчинам, не понять, — отрезала Сюзанна и достала карманный фонарик. Луч света заплясал по тёмной комнате.
«А это для чего?» — удивлялся про себя Себастьян. Впрочем, нет, он уже ничему не удивлялся.
Сюзанна направила луч света на Анин живот и стала вращать им, задавая направление кувырка.
— Освещаешь ребёнку дорогу? — спросил он, покачав головой.
— Именно так, — ответила Сюзанна.
— Неужто ты это всерьёз?
— А то нет!
«Бабы! — думал он в ужасе. — Бабы сами по себе дуры, а если с ними ещё повитуха — всё, любой мужик рехнётся».
Сюзанна заварила для своих гостей чай. На круглом столе стояли рождественские пряники. Себастьян не торопился. Здесь, в Вурцельбахе, по крайней мере, он чувствовал себя в безопасности от Карин.
— А что поделывает твой наследник? — спросила у сестры Аня. — Ты уже в декретном отпуске или ещё нет?
— Со вчерашнего дня. А потом возьму отпуск по уходу за ребёнком. — Она вздохнула: — Без работы будет скучно.
— Но через три года ты к ней вернёшься?
— Обязательно! Моя должность в больнице всё это время будет сохраняться за мной, возьмут только временную замену. — Она откусила кокосовое печенье и сменила тему: — Кстати, я подыскиваю подержанную детскую коляску. Аня, в твоём детском саду никто не продаёт?
— Конечно найдётся, — сказала та, прихлёбывая чай. — Но можно купить и по объявлению в газете. В Вурцельбахе нет своей газеты?
— Ты не поверишь, милая сестрица, но вот тебе сегодняшний выпуск.
— Можно? — попросил Себастьян и зашелестел страницами. — Вот... не то... и это не то... Минуточку, — он вдруг споткнулся, — кто-то ошибся рубрикой.
— А что там написано? — с любопытством спросила Аня.
Он покачал головой:
— И правда напечатано среди детских колясок: «Оригинальный „порше-356-каррера' 1956 года, 100 л.с, в отличном состоянии, абсолютный раритет, продаётся ввиду особых обстоятельств, 99 ООО евро. Телефон...»
Сюзанна побледнела.
— Это Франк. Он хочет продать свой «порш»!
— Ну и что? — спросила Аня. — Это отрезанный ломоть.
— Он так любил свою старушку! Себастьян, ты непременно должен ему позвонить!
— Я? А почему я?
— Потому что ты мужчина. Такими машинами интересуются только мужчины.
— Но зачем мне ею интересоваться?
— Слушай меня внимательно! Позвонишь ему и притворишься, что интересуешься машиной. Я хочу узнать, почему он продаёт свой «порш».
Аня стала возражать:
— Сюзанна, зачем бередить старые раны? Забудь ты наконец этого Франка!
— Нет, мне важно знать. Себастьян, позвони ему!
— А что я ему скажу? — Ситуация его явно не радовала.
Аня снова вмешалась:
— Ничего ты ему не скажешь! Этот Франк за шесть месяцев ни разу не объявился. Что за бесхребетность — обрюхатить женщину и больше ни о чём не беспокоиться! Ну так и мы не будем о нём беспокоиться.
Сюзанна горячо возразила:
— Нет, нет, нет, я должна знать, почему он хочет продать свой «порш». Себастьян, он тебя не знает. Попробуй с ним поговорить! Попробуй выяснить эти его «особые обстоятельства»!
«Бабы», — подумал тот в изнеможении и нехотя согласился:
— Ну ладно.
— Я буду писать тебе вопросы, — настойчиво подталкивала Сюзанна. — Ну, звони же!
Аня застонала. Себастьян, проклиная всех женщин вместе взятых, а особенно всех повитух на этом свете, достал свой мобильник.
— Бессмысленно, — сказала Сюзанна. — В Вурцельбахе сеть не берёт. Звони с моего телефона. — Она подала ему трубку. — Тут, кстати, можно включить громкую связь.
Он набрал номер. Ответил женский голос:
— Бухнер.
— Добрый вечер, — неуверенно начал Себастьян. — Я звоню по вашему объявлению. «Порш» ещё продаётся?
— Да, но брат вернётся с работы только через полчаса. — В комнате слышался плач ребёнка.
