точки зрения, ты совершенно замечательная девушка, – уверенно завершил юноша. – Хочешь, научу тебя танцевать?
Кира радостно вздохнула, её рука расслабилась и даже слегка обняла локоть Джерри.
– Ты здорово говоришь, – сказала Кира, – но факт остаётся фактом – если у совершенно замечательной и умной девушки на носу появится… э-э… например, крупный прыщ, то это резко снизит её… э-э… коммуникационные возможности.
Он возразил:
– В красоте оправданная самоуверенность важнее красоты. И прыщи, и гладкая кожа – вещи преходящие, а суммарное счастье жизни растёт из ума и душевных качеств.
– Почему же вы, мальчики, так заглядываетесь на красоток? – с нервным смешком сказала Кира.
– Это примитивная, инстинктивная биореакция приматов! – защищался Джерри. – Но чем умнее юноши, тем с большей опаской они относятся к красивым девушкам – у многих из них ранний общественный успех гасит желание развивать свой интеллект.
Красота – спринтер, ум – стайер, а жизнь – очень неторопливый судья.
– А вот ты – умный и… красивый! – сказала Кира, и заалела щеками.
– Говорить о таких глупостях, как моя красота, я категорически отказываюсь, – заявил Джерри, а Кира лишь улыбалась и заглядывала ему в лицо.
Они пришли к месту пикника – к устью спокойного ручья, впадающего в озеро, полное солнечных бликов. Береговая бамбуковая роща разрослась и угрожающе склоняла над тихо скользящей водой частокол из зелёных суставчатых копий, и верховье потока терялось в сумрачной штриховке тонких стволов.
Совы-второкурсники уже разматывали удочки и разжигали костёр на каменных плитах, защищающих окружающую траву от жара. Когда девушки заметили сияющую Киру, которая шла под ручку с Джерри, то физиономии у многих здорово вытянулись.
Пикник удался.
Мясо с углей вкусно пахло дымом и, политое лимонным соком, поглощалось мгновенно. Пойманную с азартными криками озёрную рыбу – огромного зеркального карпа и десяток крупных форелей – никто не захотел убивать и чистить, и её, сердитую, отпустили назад.
Молодёжь досыта набегалась в лунный теннис, лупя по тяжёлому мячу небольшими пластиковыми ракетками.
Джерри игра не понравилась: всё время приходилось отбиваться. Нет, не от мяча.
Когда все устали, то собрались к костру, вокруг которого разгорелась беседа.
Впрочем, беседовать – привилегия стариков; молодёжь неудержимо спорит.
Стайка жёлтых листьев кружилась в озёрном водовороте. Крупные рыбы высовывали головы из воды, будто прислушиваясь к разговору, а на деле украдкой общипывали береговую траву.
Как всегда, разговор немного попрыгал – и устойчиво завращался вокруг занятий.
Кира спросила:
– Джерри, на семинаре ты здорово доказал теорему про четырёхмерные торы. Как ты научился так ориентироваться в многомерном пространстве?
Все уставились на юношу. Он пожал плечами, взял три дочиста обглоданные палочки из-под шашлыка и сложил их на траве в равносторонний треугольник. Потом добавил ещё три палочки, соединив центр треугольника с его вершинами.
– Здесь четыре треугольника, лежащих в плоскости, но только один правильный.
Можно ли сделать так, чтобы все четыре треугольники стали равносторонними?
Все промолчали, лишь Кира открыла рот, но тоже ничего не сказала.
Джерри взял за концы три палочки, соприкасающиеся в середине треугольника, и осторожно потянул их вверх, делая двумерную конструкцию трёхмерной. Перед глазами ребят возник тетраэдр с правильными гранями.
– Все четыре треугольника стали равны! – Теа восторженно взвизгнула так громко, что Самар, помешивающая угольки дымящейся веточкой, от неожиданности чуть не свалилась в костёр.
– Теперь мысленно соединим четыре вершины тетраэдра с его центром, – продолжал Джерри, – получим пять пирамид, из которых только одна является правильным тетраэдром. Мысленно потянем центральную точку в новое измерение… в пространство, в котором все пять пирамид становятся правильными тетраэдрами… Это и будет четырёхмерное пространство, которое позволяет быть перпендикулярными друг к другу сразу четырём координатным осям. Просто!
– Уф! – сказала Дебби. – Кажется, легче выйти замуж за принца.
– Просто – это вовсе не легко, – улыбнулся Джерри. – Но если почаще заглядывать в другое измерение, то постепенно освоишься… Там интересно: четвёртое измерение распрямляет сплющенность нашего мира.
– Клянусь катарактой Саурона, ты молодец! – сказал Жюльен.
Кто-то проворчал:
– Надоела эта учёба. Профессор Рой завалил домашними заданиями по расчётам траекторий. В орбите планеты вокруг двойной звезды я так запутался, что еле выбрался наружу.
Его поддержали:
– На этих небесномеханических расчётах у меня компьютер сгорел!
– Мир его кремниевому нанопраху, развей его в космосе.
– Генетика очень сложный предмет, а профессор Франклин всё время требует, то хвост у кота отрезать, то трёхголовую змею вывести.
Дебби вздохнула:
– Когда же мы вырастем и освободимся от учёбы и вечного принуждения?
Жюльен фыркнул:
– Дурашка, взрослой-то и попадаешь в настоящий капкан, когда старых боссов над тобой становится во много раз больше, чем тебя. Преимущество тех, кто пришёл первым.
Теа мечтательно сказала:
– Вот бы найти необитаемый остров, где ещё нет власти стариков, и поселиться там только молодёжной компанией!
– Недурная мысль, но островов на неё не напасешься.
– В Тихом океане до сих пор тысячи необитаемых островов.
– Первое, что мы сделаем на необитаемом острове – выберем себе начальника.
– Зато он будет молод, и ему можно будет дать по шее!
И молодёжь у костра притихла, ослеплённая развернувшимися перспективами.
Наивные мечтатели.
Несмотря на утомлённость, вернее, именно из-за неё, Никки каждое воскресное утро шагала на стадион с крыльями, заброшенными за спину.
«Проветривание косной материи!» – говорила девушка.
