ответ.
– Садитесь, пожалуйста, ваше величество, – и капитан указал на место справа от себя.
Поёживаясь от постоянного королевского титулования, Никки села за капитанский стол. Справа от неё вольно откинулся на спинку кресла корабельный врач – он был спокоен и стар, с морщинистыми брыластыми щеками и лысиной в седоватом венчике волос – наверняка летал последние годы перед пенсией, а, может, уже был сверхсрочником. Справа от врача хмурился принц Дитбит. Напротив капитана было место инженера, крупного человека с ёжиком чёрных, с сединой, волос и озабоченным выражением лица. Инженер объяснял что-то корабельное сидящей рядом Бенто Нджаве.
Далее на стуле ёрзал навигатор, глаза которого разбегались между Никки и Дзинтарой, с лукавым лицом восседающей по левую руку от капитана. Старпом был самым симпатичным и молодым: ему было лет двадцать пять. Он крутил головой и пытался понять – выдержит ли корабль такой наплыв юных принцесс и королев, не разорвёт ли его пополам? Кажется, уже начинает кренить вправо… нет, влево… или вправо?
– Мы не заказывали обед, ждали вас, – наклонился капитан к Никки и сделал знак рукой. К столу подошёл худой человек в белом халате и колпаке.
– Шеф камбуза расскажет, чем он будет нас кормить, – сказал Сэм Чейз. – Несмотря на худобу, командир нашего камбуза своими специями и поварёшками всегда попадает в цель! Другие капитаны всё время пытаются украсть нашего повара, поэтому на стоянках приходится приковывать его цепью к плите. Во избежание.
Повар ухмыльнулся:
– Эта бесстыжая лесть, капитан, не поможет вам получить дополнительный десерт.
Капитан вздохнул:
– Он ещё и корабельный диетолог. Очень конфликтное сочетание – никак не выпросишь добавки у этого изверга.
– Итак, у нас сегодня… – повар углубился в достижения своего мастерства, а Никки всё больше заинтересовывал принц Дитбит. Он выглядел каким-то поблёкшим, не бросал на неё обычные гневные или высокомерные взгляды, а смотрел большей частью вниз – на столовый прибор.
«Принц чем-то расстроен…» – подумала Никки и ответила на вопрос повара:
– Мне, пожалуйста, каменную рыбу с рисом и бокал марсианского кьянти…
Рекомендуете сухую «Алушту»? Хорошо, давайте…
Обед подали на удивление быстро, и все углубились в еду. «Алушта» была на вкус терпковата, зато имела сочный аромат.
Капитан учтиво поддерживал застольную беседу.
– Нравится вам в Колледже Эйнштейна? – спросил он своих гостей.
– Нравится, – сказала за всех Дзинтара, – но работать приходится как ломовым лошадям. У меня уже растут копыта.
Командир вежливо засмеялся.
– Наверное, вы все – друзья?
Никки отрицательно покачала головой и высказалась вполне откровенно:
– Мы с принцессой – подруги, а с принцем – враги.
И обратилась к Дитбиту-младшему:
– Вы уже придумали, как уничтожить мою династию?
– Это не моя компетенция, – сдержанно, не глядя на Никки, ответил принц.
– А что решено насчёт меня лично? Кинжал? Яд?
Дитбит явно нервничал, но старался сдерживаться и вести себя с достоинством.
– Я не понимаю, о чём идёт речь.
Взрослеет Дитбит, взрослеет.
– Видите, капитан, – подняла одну бровь Дзинтара, – Тут старая вендетта. Было опрометчиво приглашать таких людей за один стол.
Капитана Чейза ошарашил напряжённый королевский диалог.
– Ваше величество, ваши высочества, – наклонил капитан Чейз голову в сторону Никки, потом повернулся к Дзинтаре и Дитбиту, – я простой каботажник и королевские распри не моего ума дела. Но я предпочитаю мирную атмосферу за своим столом – от зловещих разговоров у меня портится аппетит. И ещё – вы можете быть соперниками и даже врагами, но помните, пожалуйста, мы с вами в одной лодке. Если кто-то, рассердившись на другого, проделает дырку в борту общего корабля, то погибнут все.
Испытывая отрицательные эмоции друг к другу, давайте удержимся от бесконтрольных и необратимых поступков.
Подали следующее блюдо, и разговор угас. Забегая вперёд, отметим, что позиция капитана оказала благотворное влияние на атмосферу за столом, и в течение всего полёта, обеды проходили в мирной обстановке – вряд ли дружелюбной, но достаточно нейтральной. Так что аппетит капитана чувствовал себя неплохо.
Когда перешли к десерту, разговор снова оживился и перекинулся на корабельные развлечения.
– Капитан, когда «Орёл» будет делать поворот? – спросила Дзинтара. – И ускорение сменится торможением?
– Завтра вечером, – ответил, насторожившись, капитан.
– А сколько продлится невесомость? – поинтересовалась принцесса.
– Какая невесомость? – не понял капитан.
– Честно говоря, я летала только на яхтах и в первый раз нахожусь на таком крупном корабле, как ваш, но я много раз читала в книгах, что когда пассажирский лайнер разворачивается в середине маршрута дюзами вперёд, то обязательно наступает невесомость.
Капитан проворчал в ответ:
– Ох уж эти фантастические романы, которые пишут люди, никогда не летавшие в космос! Никакой невесомости не будет, лишь небольшое дополнительное ускорение для разворота корабля. Возникающая кривизна траектории учтена при прокладке маршрута и как раз выводит на финальный курс.
– Как жалко! – расстроилась Дзинтара. – А я уже договорилась с ребятами устроить в невесомости маскарадный бал привидений! Если же ускорение останется, то мы будем не порхающими привидениями, а топающими буйволами…
Капитан нахмурился и перевёл взгляд с Дзинтары на Никки. Та, непривычно тяжело дыша, сказала:
– Я бы много отдала за пару часов невесомости. Не ради привидений, а чтобы отдохнуть. Ваше одно «же» меня совсем раздавило.
Капитан вопросительно посмотрел на врача. Тот оказался информированным человеком и негромко сказал:
– Мисс Гринвич выросла на астероиде в практической невесомости, её гравитационный опыт включает только двадцать два месяца лунного притяжения.
Капитан – на то и капитан, чтобы принимать решения единолично и быстро. Он повернулся к помощнику-навигатору и сказал:
– Рассчитай новый маршрут с трёхчасовой двигательной паузой. И учти, что посадку на полюсе делаем не в Северной Чазме, как обычно, а прямо на ледник, там площадку уже
