– Зачем? – спросила мать. – Он оставался только в моей памяти. Я была уверена, что его убили.
– А он воскрес и вернулся к нам через двенадцать лет, – нервно произнесла Вера. – Если бы ты тогда назвала мне его имя, возможно, у нас ничего бы не было.
– О чем ты говоришь? – повернулась к ней мать. – Это тот самый мужчина из Баку, с которым ты встречалась?
– Да, – безжалостно произнесла Вера, – это тот самый. Если бы ты сказала мне его имя, возможно, все было бы иначе…
– Но ты тоже не говорила мне, как его зовут, – возразила мать. – Я думала, что он гораздо моложе. Но как такое могло произойти? Сколько ему было тогда лет?
– Когда мы с ним встретились, мне было только двадцать восемь, а ему тридцать шесть, – быстро произнесла Вера. – Значит, тебе тогда было уже сорок шесть. А когда вы с ним встречались, тебе было… тридцать четыре года, мама, ты была на шесть лет моложе меня нынешней. И ты, – обратилась она к Муслиму, – ты спал… с моей матерью. И после этого посмел встречаться со мной.
– Я не знал, что она твоя мать, – ответил он, чувствуя себя участником какого-то дурацкого водевиля. – Мне было тогда двадцать четыре года, – напомнил Муслим, – а когда я встречался с тобой, мне было уже тридцать шесть лет. И это был мой год. Год Обезьяны.
– И он приехал сюда снова, – ужаснулась Вера, – в третий раз, мама. И первый человек, с которым он встретился, была Наташа.
– Он с ней уже переспал? – спросила гораздо более циничная мать.
– О чем ты говоришь, мама! – повысила голос Вера. – Как вообще ты можешь предполагать подобное?
– Но ты с ним спала, – упрямо напомнила мать, – ты рассказывала мне о своем потрясении, о том, как он тебе понравился. И мы тогда ждали, когда он приедет или хотя бы позвонит.
– И не дождались, – в тон матери подхватила Вера. – А сейчас он стоит перед нами, и мы с тобой заняты глупой перебранкой, пытаясь определить, с кем и когда он встречался. Он как Вечный жид, появляющийся все время в нашей семье. На протяжении последней четверти века…
– Я думала, что он погиб, – медленно повторила мать, – и поэтому не называла тебе его имени. А когда ты сообщила мне, что полюбила молодого человека из Баку, я решила, что это судьба. У меня ничего не вышло, значит, должна была попытаться ты.
– У тебя вышло, – горько заметила Вера, – даже очень вышло. Это я ничего не получила, когда он улетел. Сидела и ждала его телефонного звонка. Как все глупо получилось. Может быть, я была под впечатлением твоих рассказов о встрече с неизвестным лейтенантом из Баку, что позволила себе увлечься именно этим человеком.
– Не нужно меня обвинять во всех смертных грехах, – возразила мать, – никто не мог даже подумать, что все так произойдет.
– Но это произошло! – повысила голос Вера. – Ты можешь себе представить, в какое положение ты меня поставила? Как глупо я теперь выгляжу?
– Не нужно утрировать, – попросила мать, – ничего особенного не произошло. Давай успокоимся и будем решать, как нам действовать дальше…
– Дальше он хочет позвонить Наташе, твоей внучке и моей дочери, – нервно произнесла Вера. – А потом может произойти все, что угодно. В нашей семье, очевидно, есть генетическая предрасположенность к этому типу. Давай закончим этот неприятный разговор, мама. Я даже не знаю, что мне делать. Не знаю, что говорить. Я пойду к гостям, мне трудно с вами оставаться.
Она повернулась и, громко стуча каблуками, прошла в большой зал. Мать проводила ее долгим взглядом и снова посмотрела на Муслима.
– Я действительно рада, что ты выжил, – призналась Марина, – как будто ты воскрес из мертвых. Это так необычно. Как ты живешь, Муслим? Где ты был все эти годы?
– Воевал. Работал. Снова воевал и снова работал. В девяносто втором вернулся сюда еще раз и познакомился с твоей дочерью. Она тогда говорила, что ты находишься в командировке.
– Верно. Меня не было в городе.
– Я могу задать тебе личный вопрос?
– Конечно, – улыбнулась она. – У меня нет от тебя никаких секретов.
– Сколько тебе лет? Сколько тебе лет именно сейчас? По моим подсчетам получается где-то под шестьдесят.
– Не нужно преувеличивать, – усмехнулась она, – это всегда неприятно, а тем более в моем возрасте. Мне только пятьдесят восемь, Муслим. Я думала, что ты меня запомнишь по той единственной ночи, которую мы провели вместе. Но ты ничего не понял. И попытался повторить подобный «трюк» уже через двенадцать лет. И нарвался на мою дочь – холодную и неприступную. Ее ты решил взять длительным измором. Узнавал, где она живет, пытался выяснить, где паркует свой автомобиль, с кем проводит время. У тебя было много возможностей, ты был уже тогда следователем по особо важным делам.
– Ты все обо мне знаешь.
– Она все мне тогда рассказала. Я видела, как она страдает, когда ты не напоминал о себе, как мучается. Но ты так и не позвонил. Через два года она вышла замуж за Радволина и уехала в Стокгольм. Вышла замуж именно потому, что я настояла на этом.
– Ты всегда отличалась решительным нравом…
– Не нужно иронизировать. Я сделала так, как считала нужным. Она вышла замуж и уехала в Швецию. Тогда это была единственная возможность покинуть город, избежать нищеты и нашей постсоветской разрухи. Потом они вернулись, и она начала довольно быстро делать карьеру в мэрии Санкт-Петербурга. Я думаю, что ей во многом помог опыт этой командировки в Стокгольм.
– И твои связи, – саркастически добавил Муслим.
– И мои связи, – согласилась она. – Но в любом случае я горжусь тем, что она не сдалась и после стольких жизненных испытаний стала руководителем такого управления в нашей мэрии. Я этим горжусь, Муслим.
– Ты считаешь, что ей нужно было пройти и через эти испытания? – разозлился Муслим. – Она осталась вдовой только потому, что ее второй муж был старше ее на пятнадцать лет.
– Не тебе ее жалеть, – отрезала Марина Борисовна, – не тебе, Муслим. Ты сделал все, чтобы сломать ей жизнь. Она тогда развелась со своим первым супругом, хотя могла и немного потерпеть. Он не хотел ее отпускать, но она настаивала. Теперь понимаю, что настаивала после встречи с тобой.
– Ты специально говоришь так, чтобы сделать мне больно?
– Нет. У меня остались самые лучшие воспоминания о нашей встрече. Как женщина я буду тебе всегда благодарна. Ты мне тогда помог обрести веру в себя. Обрести некое равновесие, которого я тогда была лишена. Мне казалось, что, если мне удастся встретиться вот с таким парнем, каким ты тогда был, честным, смелым, откровенным, я многое пойму. И внутренне изменюсь. Так и получилось. Ты мне тогда очень помог. Ты даже не представляешь, каким образом. После той ночи с тобой я стала более цельным человеком, более решительным, более настойчивым. Я поверила в себя, в свои силы, в свои возможности. И поэтому я тебе благодарна… Но как мать… Ты сделал больно моей дочери. Я знаю, что только благодаря этому она стала тем, кем сегодня стала. Сумела выстоять, закалиться, приобрела необходимую жесткость, даже жестокость. Но ты разбил ей сердце, а такие вещи матери обычно не прощают…
– Что ты от меня хочешь?
– Зачем ты приехал сюда снова? Неужели ты думаешь, что теперь можно повторить то, что произошло уже дважды? Но Наташа не такая, как мы с Верой. Она совсем другая… И ты уже стар для нее…
– Какие глупости ты говоришь. Я приехал сюда как следователь, чтобы разобраться в том, кто убил нашего дипломата. И последней там была Наташа, твоя внучка. И я уже два дня делаю все, чтобы спасти ее и не подставлять под гнев моих соотечественников. А ты считаешь, что я только и мечтаю, как переспать с твоей внучкой.
– Она не была последней, – сразу сказала Марина, – ты ведь знаешь, что она не была последней…
– Да, мне все рассказала твоя дочь. Они поехали туда вместе. Сначала поднялась Наташа, а уже потом, когда она вернулась, наверх поднялась Вера. Представляю, как она нервничала, ведь Наташа вернулась в машину вся в слезах.
