Труханова:
– Я вас слушаю.
– Добрый вечер, Александр Андреевич, – начал Дронго, – извините, что я вас беспокою, но у меня очень важное дело.
– Кто вы такой?
– Я частный эксперт по проблемам преступности.
– Это мне ничего не говорит.
– Меня обычно называют Дронго.
– С чем я вас и поздравляю. Откуда вы узнали мой телефон?
– Мне его дал режиссер Носков.
– Неплохая рекомендация, – заявил Труханов, – но все равно недостаточно, чтобы я с вами разговаривал. Я не люблю общаться с людьми, которых не знаю. Встретимся завтра у нас в редакции.
– Я не могу завтра, – возразил Дронго, – информация мне нужна сегодня.
– Как вы сказали? Эксперт по вопросам преступности? Значит, вы из милиции? Или из прокуратуры?
– Нет. Я частный детектив.
– Тогда почему вы считаете, что я должен вам помогать? И вообще могу вам помочь?
– Мне нужно узнать, куда уехал критик Бондаренков? Он уже две недели не ходит на работу, и его не могут найти в Москве.
– Ну и что? Разве он преступник? Прекрасный критик, один из лучших, если не самый лучший в нашей стране. Очень толковый, умный, патриотически настроенный литератор, что среди писателей встречается не так часто. Что вы от него хотите? Зачем вы его ищете?
– Я должен задать ему несколько вопросов. Конечно, он не преступник, и никто этого не утверждает. Но мне обязательно нужно с ним переговорить. Или хотя бы узнать, где он сейчас находится.
– Это общие слова. Я не знаю, можно ли вам доверять. И вообще, давайте закончим этот разговор. Завтра я жду вас в нашей редакции в два часа дня.
– Нет, – упрямо возразил Дронго, – речь идет об опасном преступнике, в поисках которого Бондаренков может мне помочь. И поэтому я должен с ним срочно переговорить.
– Послушайте меня. Вы точно ошибаетесь. Я знаю Бондаренкова много лет, и он ни при каких обстоятельствах не может быть связан с вашим опасным преступником. Это просто невозможно. Он человек совсем из другого мира, я бы даже сказал, параллельного мира. Значит, вы ошиблись.
– Я не ошибся, – терпеливо пояснил Дронго, – и мне нужен Бондаренков, что бы вы об этом ни думали. Он мне нужен очень срочно, немедленно.
– Давайте прекратим этот разговор.
– Хорошо, – неожиданно предложил Дронго, – сделаем иначе. Вы доверяете Носкову?
– Безусловно. Он не только мой родственник, но и очень талантливый и порядочный человек.
– Тогда сделаем так. Я сейчас отключусь, а вы перезвоните ему. И спросите у него про меня. Если он порекомендует не иметь со мной дела, то вы просто не ответите на мой следующий звонок. А если даст рекомендацию хотя бы меня выслушать, вы скажете мне, где сейчас находится Бондаренков и как мне с ним связаться.
– Будем считать, что я согласился. – Труханов отключился первым.
Дронго подождал целых две минуты и затем перезвонил. Снова первый гудок, второй, третий, пятый. Наконец Труханов ответил.
– Он не успел мне ничего рассказать, но сказал, что вам можно доверять. Что вы хотите? Учтите, что я разрешаю вам задать только один вопрос.
– Мне нужен критик Бондаренков. Его номер мобильного, где он сейчас находится, как его можно найти.
– Это уже три вопроса. А я разрешил задать мне только один.
– Как мне его срочно найти?
– Он в отпуске, – ответил Труханов, – сейчас отдыхает где-то на юге.
– Это не ответ. Вы обещали ответить на мой вопрос. «Где-то на юге» – это очень неопределенно. Где именно я могу его найти?
– Я дам вам номер его мобильного. Можете сами с ним переговорить, – наконец согласился Труханов, – но учтите, что больше ничем я вам помочь не смогу.
– Спасибо. Вы меня просто выручите. Теперь я буду покупать и читать только вашу газету.
– А вы разве не делали этого до сих пор? – подозрительно спросил Труханов.
– Я просто обожаю вашу газету, но часто живу на юге, где ее не продают. Она туда не успевает дойти.
– На юге? – переспросил Труханов. – Смешно. Ладно, слушайте номер.
Он продиктовал номер. Дронго повторил.
– Надеюсь, больше я вам не нужен? – спросил Труханов.
– Спасибо. Вы меня очень выручили.
– Теперь наконец можете мне объяснить, в чем дело? Зачем он вам так срочно нужен?
– И даже теперь не смогу. Уйдет слишком много времени. Но если вы захотите, я обещаю рассказать вам все после того, как мы найдем преступника.
– Договорились, – согласился Труханов. Он был хорошим журналистом и интуитивно чувствовал сенсацию.
Дронго набрал номер. Только бы он ответил, думал про себя Дронго. Бондаренков ответил почти сразу.
– Добрый вечер, – сказал Дронго, – я знаю, что вы сейчас в отпуске и на отдыхе. Простите, что я вас беспокою. Но мне нужно обязательно уточнить у вас, где именно вы находитесь.
– Кто это говорит?
– Меня обычно называют Дронго. Я эксперт по вопросам преступности. Где вы сейчас находитесь?
– Если вы позвонили на мой телефон, то можете легко установить, где именно я сейчас нахожусь. А вам разве не известно, что я в отпуске?
– Я знаю, знаю. Мне нужно было установить, что с вами все в порядке. Скажите, вы не были в последние дни в Саратове или в Нижнем Новгороде?
– В Нижнем недавно был. А почему вы спрашиваете?
– А в Саратове?
– Почему вы спрашиваете?
– Где вы сейчас находитесь? Поймите, у меня очень важное дело.
– Я сейчас в Турции. В Анталье. Вам нужно назвать отель?
– Нет. Пока не нужно. Вы недавно опубликовали большую статью в «Литературной газете» про поэта Ивана Ивановича Передергина.
– Опубликовал. Ну и что?
– Поэтому я вам и звоню.
– Разве это преступление? – рассмеялся Бондаренков. – Я имею право выражать свое личное мнение. Или вы не знаете, что я литературный критик?
– Знаю. И знаю, что один из самых лучших. В таком случае объясните мне, как вы могли написать такую статью о Передергине. Я не так хорошо разбираюсь в поэзии, как вы, но даже у меня хватает знаний понять, что Передергин несколько недотягивает до Александра Сергеевича и даже уступает Вознесенскому или Ахмадулиной. А вы считаете иначе?
– Это мое личное дело.
– Теперь уже не совсем. Дело в том, что в издательстве Литературного фонда пропали рукописи, которые туда посылал опасный маньяк. И мы подозреваем всех сотрудников издательства. То, что один из самых известных критиков страны неожиданно написал такую комплиментарную статью о бывшем директоре леспромхоза, который к тому же занимается в издательстве Литфонда исключительно хозяйственными делами, мне кажется очень странным. Или вы полагаете иначе?
– Я вас совсем не понимаю. Даже если там пропали какие-то рукописи, какое это имеет отношение к
