– Хорошо, что вы вернулись, – сказал он, обращаясь к гостям. – Нина Константиновна нашла рукопись, и теперь мы можем вместе ее посмотреть.
– Разумеется, – согласился Дронго, – но у меня большая просьба ко всем присутствующим. Если можно, сдайте свои мобильные телефоны. Мы вернем их ровно через минуту. Они будут лежать на этом столе, и с ними ничего не случится.
– Тогда зачем вам наши телефоны? – спросил Воеводов. – Какой в этом смысл?
– Пожалуйста, – снова попросил Дронго, – сдайте свои телефоны, и мы продолжим нашу беседу.
– Почему я должен отдавать свой телефон? – громко возмутился Георгий Кроликов. – Я не совсем понимаю, что происходит? И не собираюсь отдавать свой телефон, пока мне не объяснят, что за комедию разыгрывают наши гости.
– Я тоже не сдам свой телефон, – грозно заявил Кустицын, – и вообще не понимаю, что это за методы работы.
– И я не отдам, – почти выкрикнула Убаева, – кто имеет право забирать мой телефон? Это моя частная собственность.
– Вы абсолютно правы, – согласился Дронго, – но никто не отнимает у вас телефоны. Мы просто хотим собрать их на этом столе, ровно на одну минуту. А затем вернуть их владельцам. Дело в том, что телефоны имеют фотоаппараты, и кто-то мог сфотографировать наш конверт, чтобы передать его возможному автору рукописей.
– Какая глупость, – громко сказал разбушевавшийся Кроликов, – никто из нас не подходил к столу, на который Нина Константиновна положила конверт. А если кто-то и сфотографировал этот конверт издалека, то при разрешающей способности наших телефонов этот конверт получится в виде небольшого размытого пятна. Его сфотографировать могли только сама Нина Константиновна и наши руководители – Столяров и Воеводов.
– Вы меня обвиняете в краже этих рукописей? – возмутился Феодосий Эдмундович.
– Нет, – ответил Кроликов, – просто я говорю о том, кто мог их сфотографировать с близкого расстояния…
– Подождите, – прервал его Светляков.
Он понял, что дело не в фотографировании конверта с рукописью. И вообще осознал, что здесь происходит что-то необычное. Юрий Михайлович был не только хорошим прозаиком, но и главным редактором издательства. А эта должность подразумевала умение работать с людьми. Он поднялся со своего места.
– Я не вижу в предложении наших экспертов ничего плохого или оскорбительного, – сказал Светляков. – Давайте сдадим наши аппараты и посмотрим, зачем они им понадобились. Не будем спорить. В конце концов, наш гость сообщил, что забирает их ровно на одну минуту. И я первый готов сдать свои два телефона, – он достал из кармана два аппарата и, подойдя к столу, около которого стоял Дронго, положил их рядом с ним.
Вейдеманис подошел к Оленеву и незаметно забрал у него список. В нем было уже семь фамилий. Четверо редакторов, Светляков, Кроликов и последняя фамилия – Передергина. Эдгар подошел к Дронго. Оленев встал и, подавая пример остальным, также положил свой телефон на столик. Сразу следом за ними поднялся Веремеенко. Он тоже принес и положил свой аппарат. Недоуменно пожал плечами, улыбнулся и отошел в сторону. Нина Константиновна разочарованно громко сказала:
– Мой мобильный телефон остался в сумочке, если хотите, я его принесу.
– Нет, – возразил Дронго, – не нужно.
– Мой аппарат тоже остался в кабинете, – вспомнил Феодосий Эдмундович, – если хотите, я его оттуда принесу.
– И вам не стоит беспокоиться, – улыбнулся Дронго, – мне нужны только те аппараты, которые были в данный момент в этой комнате.
– Все ясно, – сказал Воеводов, – хотя я не понимаю…
Он поднялся со своего места, достал телефон и, подойдя к столу, положил его рядом с остальными. Дронго взглянул на список звонивших. Из тех, кто звонил, пока сдали свои телефоны только двое.
– Что это за бумагу вы смотрите? – недовольно спросила Людмила Убаева. – Кто-то из наших вам что-то написал.
– Это напоминает известную песню из советского детективного фильма, – вспомнил Дронго, – «если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет». Это моя бумага. Сдайте, пожалуйста, ваши телефоны.
– Какое безобразие, – громко возмутилась Убаева, – значит, у нас появились свои осведомители милиции. Я даже не хочу здесь работать после этого.
– Какие осведомители, – устало спросил Феодосий Эдмундович, – что вы говорите? Наш гость выполняет свою работу. И он совсем не из милиции.
– Но кто-то его информирует. Кто-то дал его другу этот список, – нервно произнесла Убаева. – Я лично не хочу больше находиться в этой комнате. Надеюсь, мы не подследственные, чтобы нас здесь держали. И я никому не обязана отдавать свой телефон.
– Правильно, – грозно согласился Кустицын, – я тоже не отдам.
– Что здесь происходит? – спросил, поднимаясь со своего места, Кроликов. – Кто-то информирует наших гостей о нашем поведении? Как это возможно? Я думал, что мы все знаем друг друга много лет.
– И я не отдам телефон, – зычно заявил Передергин.
Дело принимало неприятный оборот.
– Подождите, – попросил Дронго, – я никого не хочу обидеть или тем более оскорбить. Я только прошу на одну минуту сдать мне ваши телефоны. А затем я верну их вам. Ничего обидного или наносящего вам ущерб я не вижу.
– Давайте прекратим эти споры, – решительно заявил Сидорин, – у каждого свои методы работы. Если наш гость считает, что для успешной работы ему нужны наши телефоны, значит, их следует сдать. Мы сами его пригласили в издательство, а теперь спорим, как нам себя вести. Я лично отдам свой телефон, – он поднялся и подошел к столу, положил аппарат рядом с остальными.
– Не нужно нас обманывать, – неожиданно заявила Убаева, – как будто никто не знает, что у вас два телефона. Вы, еще когда министром были, имели два телефона, чтобы не отвечать на один из них.
– Тогда не было мобильных телефонов, – отмахнулся Сидорин, – а второй аппарат – это телефон для моих родных. И его номер никто не знает. Но если госпожа Убаева так возмущается, я готов отдать и второй телефон, – он вытащил второй аппарат и положил его рядом с первым.
– Давайте быстро закончим эту процедуру, – согласилась Марина Сундукова, – я лично готова сдать свой аппарат, лишь бы этот кошмар прекратился. – Она тоже достала телефон из сумочки и принесла его к столу.
– Вот мой телефон, – подошел следом за ней Фуркат Низами, – я вообще им мало пользуюсь.
Кроликов недовольно смотрел на них. Затем обернулся к Светлякову.
– Ты действительно считаешь, что нужно отдать им наши телефоны? – спросил он у Юрия Михайловича.
– Конечно, – ответил тот, – и давай быстрее с этим закончим.
Кроликов был человек прагматичный и достаточно разумный. Некоторое время он сам возглавлял небольшое издательство и поэтому понимал, что есть некий предел, за который не нужно переходить. Он поднялся, подошел к столу, достал сразу три телефона и все положил на стол.
– У тебя даже три телефона? – спросил Светляков.
– Нужны бывают для работы, – ответил довольный Кроликов, возвращаясь на свое место. Выход был произведен очень эффектно.
Теперь остались только три человека, не сдавшие свои телефоны. Кустицын, Убаева и Передергин. И все трое были из списка Оленева. Они пользовались своими телефонами, когда Дронго и Эдгар вышли из комнаты. Все смотрели на них.
– Виктор, – негромко произнес Веремеенко, – хватит спорить. Сдай им свой телефон. Ничего обидного в этом нет.
– Ты же знаешь, какой я дотошный, – заявил Кустицын. – Помнишь, как Гулумян хотел подсунуть нам
