потерей.
– Как такое могло случиться? – тихо спросил Валерий Петрович. – Я сам положил ее в папку и запер на ключ в своем столе.
– Успокойтесь, – посоветовал Дронго, – вы должны были предположить, что кто-то мог забрать и эту копию после того, как забрали все остальные рукописи. Разве вы сделали только одну копию?
– Нет, – ответил Оленев, – есть еще две. Одна у меня дома, а вторая в сейфе у Феодосия Эдмундовича. Мы с ним решили подстраховаться, но никому об этом больше не сказали.
– Я мог бы спрятать у себя в сейфе, – недовольно заметил Воеводов, – и никто бы ее оттуда не достал.
– Не нужно быть таким самоуверенным, – вмешался Сидорин. Лицо у него побагровело, очевидно, от волнения. И излишнего давления. Фуркат Низами стоял рядом и что-то растерянно шептал.
– Нужно вызвать милицию с собакой, – предложил Кроликов.
– Подожди ты со своей собакой, – отмахнулся Кустицын, – нужно вообще разобраться и понять, что здесь происходит.
Валерий Петрович повернулся и пошел в кабинет директора. Все молча проводили его долгими взглядами.
– Если так пойдет и дальше и рукопись украли у Феодосия, то нужно закрывать наше издательство, – решительно заявил Кроликов. Он мрачно оглядел присутствующих. Его монументальная, мощная фигура выражала скорбь по уже исчерпавшему свои возможности издательству.
– Светляков уйдет первым, – негромко сообщил Веремеенко.
– Конечно, уйдет. А вы вместе с ним. Вы же друзья, – сразу ответила Убаева.
– При чем тут друзья? Мне не нравится работа в подобной обстановке, – заметил Веремеенко. – Нельзя работать в учреждении, в котором пропадают документы.
– Вот-вот, – согласился Кроликов, погрозив неизвестно кому указательным пальцем, – нужно собраться и подумать, как мы будем работать в будущем.
– Давайте успокоимся, – предложил дребезжащим голосом Фуркат Низами, – иначе мы все поссоримся и не будем доверять друг другу.
– Куда уже больше, – развел руками Кроликов, – у нас из кабинета пропадают рукописи.
Дверь снова открылась. В комнату вошел Феодосий Эдмундович вместе с Валерием Петровичем. Он оглядел присутствующих. Строго сказал:
– Дисциплина в последнее время у нас расшаталась, и я прошу всех присутствующих обратить на это внимание. И вообще, отмечать в своих журналах, кто к нам приходит и кто уходит. С завтрашнего дня у входных дверей будет дежурить сотрудник охраны, я уже договорился с Литературным фондом, они оплатят нам охрану. А пока не нужно нервничать, продолжайте спокойно работать. Мы пригласили опытного эксперта, который во всем разберется.
Он повернулся, чтобы уйти. Затем, вспомнив, что не сказал главного, снова обернулся к присутствующим.
– И насчет копии рукописи тоже не нужно беспокоиться. Еще одна копия была у меня в сейфе. И я передал ее Валерию Петровичу, чтобы он ознакомил с ней нашего эксперта. Поэтому у нас все в порядке. Продолжайте работать.
Он не спеша вышел из комнаты.
– Железный мужик, – сказал Кроликов. Было непонятно, говорит он это восхищенно или с сарказмом. Хотя сарказм и Кроликов были слишком разными векторами. Георгий Сергеевич считался человеком достаточно прямолинейным, умевшим говорить даже неприятные вещи в лицо своему собеседнику.
– Вот копия рукописи, – протянул папку Оленев.
Дронго взял рукопись. Если все правильно, то у кого-то сейчас должно было испортиться настроение. Он взглянул на всех собравшихся. Две пары женских и семь пар мужских глаз смотрели на него. Сундукова и Убаева. Оленев, Воеводов, Кроликов, Сидорин, Низами, Кустицын, Веремеенко. Девять человек. Еще четверо сейчас в кабинете и в приемной директора. Столяров, Светляков, Передергин и Нина Константиновна. И среди них обязательно есть человек, который забрал эти рукописи. Кто он? И какая может быть связь у него с возможным автором? Или самим преступником?
Раздался телефонный звонок. Он достал аппарат и взглянул на него. Это был снова Эдгар. Дронго извинился и вышел в коридор.
– Какие новости? – спросил он у своего друга.
– Не очень хорошие, – ответил Вейдеманис, – все гораздо хуже, чем мы с тобой предполагали. Этот убийца настоящий маньяк. Он нанес в Саратове двенадцать ножевых ранений своей жертве, когда она оказала ему сопротивление. Будь осторожен. Если ты рядом с ним, то будь очень осторожен. Он настоящий психопат.
– А в Нижнем Новгороде?
– Там характер преступления несколько иной. Он ее задушил. Но там был совсем другой случай.
– Может, это двое разных людей?
– Возможно. Во всяком случае, в Нижнем он не доставал своего ножа. Но в обоих случаях жертвы не были изнасилованы, хотя предпринимались такие попытки. Вот что их связывает, ты меня понимаешь?
– Вполне. Завтра поедешь в Нижний.
– Где ты находишься? Я могу узнать, где ты сейчас находишься?
– Далеко. Я не в Москве, я в Переделкино.
– Где? – не понял Эдгар.
– В дачном поселке писателей. Называется Переделкино. Неужели никогда не слышал? Здесь есть даже музей твоего любимого Пастернака.
– Конечно, слышал. Что ты там делаешь? Какое отношение имеет писательский поселок к этим преступлениям?
– Имеет. Это долгая история. Вечером я тебе все расскажу, а пока закажи билет в Нижний Новгород. Учитывая, что ты у нас любишь летать самолетами, можешь забронировать себе билет на утренний рейс. А мне понадобится билет на поезд в Саратов. Как всегда, СВ и целое купе, чтобы меня не беспокоили. Поеду вместе с Леонидом Кружковым.
Это был помощник Дронго, который помогал ему с Вейдеманисом во всех расследованиях.
– Опять? – нервно спросил Эдгар. – Ты знаешь, как я отношусь к твоим подобным выходкам. Нельзя все время играть с судьбой. Это очень опасно. Может, в Саратов тоже поеду я?
– Нет. Ты поедешь в Нижний Новгород.
– Но так нельзя. Рано или поздно все может сорваться. Нельзя все время подставлять себя. Этот трюк уже все знают.
– Его знаем только мы с тобой и Леня Кружков. К тому же он действует очень эффективно. Поэтому не будем спорить. Я поеду с Леонидом.
– Ты понимаешь, чем рискуешь? И учти, что с тех пор прошло уже много времени. Ты можешь ничего не найти. И наверняка так будет. Тебе не стоит так рисковать. Давай все-таки поеду я вместе с Кружковым.
– Нет. Мне нужно отправиться туда самому. Поэтому закажи билет на поезд. Через два часа я буду дома.
– Я приеду к тебе. Но почему ты в Переделкино? Ты думаешь, что этот убийца проживает в писательском поселке?
– Нет, – улыбнулся Дронго, – до такой дикой фантазии я еще не дошел. Хотя может быть все, что угодно. Это может быть сын литератора или его племянник. Надеюсь, писатели еще не одичали до такой степени. Хотя некоторые прецеденты уже имеются.
– Ты, как всегда, шутишь.
– Ты даже не можешь себе представить, до какой степени я серьезен.
Он убрал аппарат и прислушался. Из-за двери раздавались громкие голоса. Громче всех говорил Кроликов. Его явно возмущала ситуация, в которой оказались сотрудники издательства. Дронго открыл дверь, и все сразу замолчали.
