настоящий профессионал, немного задерганный и нервный из-за большой ответственности, но толковый специалист. Мы с ним уже работали вместе несколько лет назад.
– Тем лучше. – Брюлей достал трубку, но, вспомнив, что Дронго не курит, спрятал ее обратно. К тому же в этом номере нельзя было курить. Отели в Европе уже много лет делятся на зоны для курящих и для тех, кто не выносит табачного дыма.
– Из Лондона звонил мистер Доул, – сообщил комиссар. – Оказывается, Эннеси познакомился с нашим «мясником» в Бельгии, когда просматривал какой-то порнографический сайт. Описал его, как человека среднего роста, довольно плотного телосложения с густыми темными волосами и пышными усами.
– Наверняка он гримировался, – предположил Дронго.
– Мистер Доул тоже так считает, – кивнул Брюлей. – В общем, он дал Эннеси дискету с уже записанной фотографией. Сам Эннеси ничего не сканировал и не мог заранее видеть снимок. Это выяснилось теперь. Но Эннеси решил переслать сообщение сначала самому себе, а затем уже в лионскую штаб-квартиру Интерпола. Доул считает, что преступник находится в Риме. Он убежден, что этому убийце удалось выяснить, где мы живем, не через сотрудников Террачини, среди которых у него, конечно же, не может быть единомышленника, а посредством Интернета.
– Даббс уже все проверил, – отозвался Дронго. – Я тоже полагал, что он воспользовался Интернетом и взламывал закрытые сайты, обходя пароли. Он неплохой специалист и, видимо, разбирается в таких вещах. Или у него есть толковый сообщник. Хотя это, конечно, только мои предположения. Но я запомнил его голос, комиссар. Это достаточно грамотный человек. Я бы даже сказал, образованный. И хитрый. Сначала он говорил вполне интеллигентно, но последней фразой выдал себя. Сказал мне: «Ты знаешь». Я понял, что он решил несколько скорректировать и свой образ, и свое поведение, выдать себя не за того, кто он есть на самом деле. Только никак не пойму, зачем он это делает? Какую радость он находит в охоте, в которой сам выступает и жертвой, и охотником одновременно?
– Если бы мы это знали, то сейчас тут не сидели бы, – резонно заметил комиссар. – А насчет Флоренции ты молодец, сумел быстро разгадать его послание.
– Это было нетрудно. Думаю, что мы уже можем составить его обобщенный портрет.
Брюлей снова достал трубку, положил ее на стол и посмотрел на Дронго, как бы позволив говорить ему.
– Этому типу не больше сорока пяти, – начал тот. – Он наверняка разбирается в современных технологиях, знает, как пользоваться Интернетом, как взламывать чужие сайты. Он не доверил бы такую операцию чужому человеку, это исключено. Судя по его голосу и манере говорить, это человек достаточно начитанный и образованный. Возможно, в молодости у него были отклонения и он совершил чудовищные убийства. А сейчас пытается таким образом себя остановить или решил, что подобная игра может его позабавить. Здесь я ни в чем не уверен. Судя по посланию и фотографии, которые он нам оставил, получается, что этот тип обладает своеобразным чувством юмора, он наблюдательный, внимательный, скрытный… Но вот зачем он перевез уже мертвую женщину на другое место и попытался убедить нас, что убийство произошло там, понять не могу.
– Он что-то скрывает, – подсказал Брюлей и снова посмотрел на свою трубку.
– Курите, – улыбнулся Дронго, – я открою окно.
– Не нужно. – Брюлей тяжело поднялся, забирая трубку. – В пять вечера мы выезжаем. Никогда не думал, что попаду во Флоренцию таким образом во второй раз. Первый раз я там был лет сорок назад. И мне очень понравился этот город. Будет неприятно, если этот тип испортит мое впечатление. Собирай вещи, – посоветовал он, выходя из комнаты. Но в дверях обернулся: – Я в общем с тобой согласен. Но мне кажется, ты не учитываешь одного факта. Он пытается скрыть от нас свои остальные пристрастия. Поэтому и перевез труп на другое место. У него своя, непонятная нам мораль. До свидания.
Комиссар ушел, тяжело ступая, а Дронго медленно закрыл за ним дверь, продолжая размышлять над его словами. Затем достал чемодан, собрал свои вещи. Вспомнив про плащ, едва не выругался. Придется поехать за ним к Террачини. Или, может, попросить комиссара привезти его на вокзал? Нет, так нельзя, это неудобно. Террачини и без того не питает к нему особо дружеских чувств, особенно после их позорного провала с попыткой подставить одного из офицеров итальянской полиции. Нужно поехать самому.
Дронго не успел до конца собрать свои вещи, как в дверь снова постучали. Он захлопнул чемодан, подошел к дверям. В этом отеле, перестроенном из аристократической виллы, на дверях не было ни традиционных глазков, ни звонков. Не сомневаясь, что это вернулся комиссар Брюлей, Дронго открыл дверь. Но на пороге стояла Луиза Фелачи с его плащом в руках.
Она была в форме офицера полиции, и Дронго сразу отметил, как идет ей эта одежда. Улыбнувшись, Луиза протянула ему плащ:
– Вы оставили его у комиссара Террачини. Мы решили, что только вы могли купить плащ у «Бриони». Судя по костюмам и галстукам, в которых вы ходите…
– Издеваетесь? – Дронго пропустил гостью в комнату, забрал у нее плащ, повесил его в шкаф.
– Ни в коем случае, – рассмеялась Луиза. – Но это было забавно. «Бриони» у Террачини. Они не очень сочетаются.
– В следующий раз учту, – огорченно произнес Дронго. – Спасибо, что привезли. Ночью шел проливной дождь, и я решил купить себе плащ. Не хотел оставлять его у вашего комиссара, но и брать с собой на место убийства было не совсем прилично.
Обтягивающие брюки выгодно подчеркивали достоинства фигуры Луизы, а мундир она, очевидно, сшила по заказу. Взглянув на Дронго, Луиза покачала головой:
– По-моему, вы единственный, кто так одевается. Брюлей старик, у него традиционная тройка с жилетом, словно он перенесся к нам из пятидесятых годов прошлого века, Даббс – подчеркнуто скромен, Доул вообще ходит в темной одежде классического покроя. Только вы и ваш русский коллега следите за модой. Но он одевается как молодой человек, а вы элегантно, как взрослый мужчина.
– Спасибо. Выходит, я единственный пижон в этой компании, – усмехнулся Дронго, – учту на будущее. Еще раз спасибо за плащ.
– Это вам спасибо за Флоренцию. Вы так быстро все вычислили. Теперь я поеду вместе с вами. Нам приказали сопровождать вашу группу. Мне и Маурицио.
– Вы поедете в форме?
– Нет, – улыбнулась она, – меня отпустили, чтобы я успела переодеться и передать вам плащ. Но у меня есть еще немного времени.
– Прекрасно, – обрадовался Дронго. Луиза ему очень нравилась. – Значит, будем работать вместе. Можно становиться друзьями, переходить на «ты» и пить на брудершафт.
– А у вас есть, что пить? – спросила она, не скрывая иронии.
Он достал из мини-бара небольшую бутылку вина, принес два бокала. Откупорил бутылочку, разлил белое вино по бокалам.
– На брудершафт пьют, скрестив руки, – напомнил Дронго.
– Конечно, – согласилась она, и они переплели правые руки, встав рядом друг с другом.
– За дружбу! – Она неслышно коснулась его бокала своим.
– За дружбу! – Он сделал три глотка, отставил бокал и, все еще считая происходящее милой шуткой, весело сказал: – Теперь нужно целоваться.
– Обязательно. – Она поставила свой бокал на столик и, обернувшись, прикоснулась к нему теплыми губами.
Внезапно поцелуй стал совсем другим. Из дружеского он перерос в эротический. Дронго изумленно посмотрел на Луизу. Инициатива принадлежала ей. Но не стал сопротивляться, почувствовав, что она расстегивает его рубашку.
– Нужно было меня предупредить, – пробормотал он, обнимая женщину.
– В каком смысле? – не поняла Луиза.
– Я имею право на молчание и на защиту от офицера полиции, – произнес он, не улыбаясь.
Она снова притянула его к себе.
«Если об этом узнает Джил, она меня убьет, – подумал Дронго. – И правильно сделает. Изменять жене-итальянке с итальянкой – верх безнравственности. А друг Луизы сделает из меня чучело и отправит в какой-нибудь из римских музеев. Хотя, кажется, биологи этим не занимаются…»
