арестовать только одного конкретного убийцу. И желательно без всяких психологических фокусов. Когда я его арестую, вы расскажете мне о его детстве, о его угнетенном подсознании, как он не слушался маму и боялся папы. Но это будет потом.
Ему протянули стакан воды, и он залпом его выпил.
– Известно, где сейчас эта машина? – спросил Террачини одного из своих офицеров.
– На трассе Болонья—Венеция, – ответил тот. – Мы получили сведения с контрольного поста. Им было приказано отслеживать обе машины, которые мы проверяли.
– Все, – рывком поднялся со своего места комиссар. – Синьоры офицеры, мы сегодня его возьмем. Прошу всех следовать за мной. Гости могут подождать нас на месте. Я не хочу вас утруждать, даже вас, дорогой комиссар Брюлей. Вы все сделали слишком много для того, чтобы мы нашли этого убийцу. Я думаю, будет справедливо, если об этом узнают все остальные. Спасибо. И до свидания.
– Господин комиссар… – попробовал остановить его Дронго.
– Сначала я арестую этого типа, – прервал его Террачини, – он купил гвозди, которые вбил в ладони несчастной синьориты Петронелли. Он арендовал машину, на которой приехал во Флоренцию. Он прибыл в Италию несколько дней назад. Наконец, его международные поездки. За исключением поездки в Гавр, в которой мистер Доул не совсем уверен, ведь в это время Хопкинс был в соседней Испании. А оттуда легче доехать до Франции, чем из Италии рано утром попасть в Испанию. Если он сумел так нас заморочить своей утренней поездкой в Севилью, то наверняка мог съездить в Гавр из Малаги, чтобы совершить это убийство. Слишком много совпадений.
– А его группа крови? – крикнул Дронго, видя, что комиссар уже идет к выходу.
– Вы же помните Чикатило, – повернулся к нему Террачини. – Может, и здесь какое-то невероятное исключение? Сначала я его арестую, а потом мы все проверим. Мне достаточно того факта, что его опознала продавщица магазина. До свидания.
Он вышел из кабинета в сопровождении сотрудников полиции. Луиза, чуть виновато пожав плечами, вышла следом. Когда они остались втроем, Брюлей неторопливо поднялся, подошел к телефону:
– Вы еще на проводе, мистер Доул?
– Конечно, комиссар. Наш итальянский коллега проявил обычное нетерпение, столь характерное для южан.
– Между прочим, я тоже южанин, – заметил Дронго, – но это я говорю не потому, что обиделся. Иногда темперамент мешает нормальному восприятию.
– Я с вами согласен, – вежливо произнес Доул, – но комиссар прав в том, что этот человек имеет отношение ко всем убийствам. Или почти ко всем, я в этом уверен.
– Он действовал не один, – убежденно проговорил Дронго, – или совсем не действовал. Там был кто-то другой.
– Теперь ваша очередь, мистер Дронго, – обратился к нему Брюлей, – я чувствую, что вы хотите высказаться и объяснить нам, почему вы так уверены, что Хопкинс не может быть тем самым убийцей, хотя все факты против него.
Глава 19
Даббс откинулся на спинку кресла и улыбнулся.
– Вас нельзя собирать вместе, – усмехаясь, сказал он. – Такое ощущение, что вы и говорите как один человек, понимая друг друга с полуслова. Даже становится немного страшно в вашем присутствии.
– Мы с мистером Доулом знаем друг друга уже полвека, – согласился Брюлей. – А что касается нашего молодого коллеги, то и с ним мы знакомы тоже уже два десятка лет. Согласитесь, это позволяет нам иногда высказывать кое-какие разумные мысли.
– Не сомневаюсь, – рассмеялся Даббс. – Но почему убийца не Хопкинс, ведь все факты против него?
– Должен быть другой, – повторил Дронго. – Ни в коем случае не фотограф, человек с иными интересами и непохожей на эту биографией. Кроме того, несовпадение в Гавре, несовпадение группы крови… А кто заказал оружие в Америке? Ведь мистер Доул не сказал нам об этом ни слова.
– Мистер Дронго абсолютно прав, – раздался голос Доула. – Если бы комиссар Террачини не поспешил уйти, я успел бы сообщить, что мистер Хопкинс не был в Бостоне в тот момент, когда там совершали покупку.
– Спасибо, – вежливо поблагодарил англичанина Дронго. Самым большим удовольствием в его жизни было общаться вот с такими личностями, как английский эксперт, испытывая интеллектуальное наслаждение от работы его мозга. При этом и он сам получал от интеллекта партнера невероятный заряд для мышления.
– То преступление, что произошло в Риме, не мог совершить один человек, убийце нужен был сообщник, – убежденно продолжил Дронго, – чтобы перевезти обнаженное тело в район Трастевере. Ведь любой случайный прохожий мог увидеть, как он перетаскивал тело в кусты. Кто-то должен был находиться рядом и подстраховывать его. А преступление во Флоренции доказывает присутствие сообщника почти абсолютно. Представьте себе, мистер Даббс, может ли один мужчина поднять тело женщины, прижать его к дверям и прибить? Каким образом у него это получилось? Даже если он обладает невероятной физической силой, то все равно не смог бы удержать труп одной рукой, а другой вбить гвозди с такой точностью – прямо в центр ладони, словно издеваясь и над нами, и над Богом. Я как только это увидел, сразу понял, что убийца действовал не в одиночку. Его сообщник установил магнитофон, а затем помог ему. Или, что более вероятно, убийца сам оставил магнитофон, а мистер Хопкинс в это время проехал в тот район с востока и провез тело. Мы ведь там высматривали мужчину с женщиной, а не обычный итальянский автомобиль с одиноким водителем. Поэтому на него никто и не обратил внимания. Вот моя версия.
– Вы абсолютно правы, сэр, – произнес Доул, – благодарю вас за честь быть вашим коллегой в столь сложном расследовании. Заодно благодарю и вас, мистер Брюлей. И вас, мистер Даббс.
– Значит, расследование не закончилось? – спросил Даббс.
– Нет, – ответил Брюлей. – Надеюсь, арестовав Хопкинса, мы узнаем, кому он помогал все эти годы. А этот фотограф… Скажите, мистер Доул, – неожиданно поинтересовался комиссар, – он увлекся фотографией с детства или начал снимать в юношеские годы?
– С самого детства, – сообщил Доул. – Я понял ваш вопрос, комиссар. Мальчишкой бесконечно «щелкал» своих родных и близких, его жена рассказала, что в детские годы ему даже за это часто попадало.
– Вспомните, комиссар, что вы сказали мне в римском отеле. Вы мне сказали, что убийца перевез тело женщины в другой район, пытаясь скрыть что-то для него постыдное, – напомнил Дронго. – Хопкинс мог перевезти тело по просьбе или требованию убийцы. Может, они пытались скрыть от нас факт присутствия такого «наблюдателя»?
– Вуайерист, – прошептал Даббс, – он наверняка вуайерист, как большинство фотографов-папарацци. Одни снимают, потому что таким образом зарабатывают. Другие – потому, что получают от этого удовольствие. Многие фотографы страдают таким профессиональным заболеванием. Хопкинс, вероятно, любил подсматривать, вы это хотите сказать?
– Очень похоже, – согласился Доул, – во всяком случае первый фотоаппарат он получил в шесть лет. Немного рановато, полагаю, но с тех пор подсматривает и снимает. Думаю, именно на этом его и поймал убийца. Хопкинсу нравится наблюдать за всякого рода процессами. У него немало фотографий, сделанных в амстердамских клубах. Да, он любит подсматривать и любит снимать. Это не значит, что любой фотограф обязательно вуайерист, но Хопкинсу вполне подходит такое определение. Возможно, у него где-то хранятся фотографии убитых женщин и…
– Фотография! – крикнул Дронго. – Помните фотографию, переданную через Эннеси? Мы еще обратили внимание, что снимок сделан плохо. Убийца нарочно прислал неважный снимок, чтобы не выдать своего помощника – фотографа. Продумал и этот шаг. Чтобы мы подозревали любого, но не профессионального фотографа. Все правильно. А рядом с убийцей все время был этот Хопкинс.
– Именно поэтому я не стал останавливать мистера Террачини, – удовлетворенно произнес Доул. – Если они успеют арестовать мистера Хопкинса до того, как он попадет в Венецию, то мы сможем узнать имя убийцы. Спасибо, джентльмены. Если я вам не нужен, то поеду к себе домой. Я говорю с вами из Скотланд-Ярда. У вас уже второй час ночи, а у меня первый. До свидания.
