Рис. 76
Еще одно осложняющее обстоятельство связано с новыми событиями.
Например, сначала арестовали Бульбова (событие № 1).
Потом Черкесов написал статью (событие № 2).
Потом Путин откликнулся (событие № 3).
Потом был создан ГАК (событие № 4).
То есть некий актор-протагонист оказался понижен, а потом повышен.
Игровая драма и закон симметрии требуют, чтобы и актор-антагонист оказался и понижен, и повышен. По этому поводу никакой открытой информации нет. Но с теоретической точки зрения, это не только высоко вероятно, но, по сути, необходимо.
Столь же необходимо, чтобы событию № 1 в драме предшествовало антисобытие, а антисобытию — анти-антисобытие. Это и есть «игровые качели». Не было бы их — вся игровая рефлексия на крупные, но очень прозаические сюжеты, оказалась бы в каком-то смысле избыточной. Но аналитическая интуиция подсказывает, что есть и фигуры баланса, и бесконечные анти-анти-… антисобытия. То есть, что есть Игра.
Чья? Какая? Для ответа на такой вопрос аналитических реконструкций мало. Тут нужно уже именно моделирование. Им и займемся.
Для начала установим, что общая кривая информационных реакций — это сумма нескольких кривых. Для каждой из которых ее главный экстремум находится рядом с очередным событием. В зависимости от остроты события каждый новый экстремум может быть большим или меньшим.
Но чего же не может быть? Того, чтобы одни и те же люди обсуждали одну и ту же тему в одних и тех же словах с возрастающей накаленностью без особых на то причин. Одна и та же тема — это статья Черкесова. Можно и даже должно с новым накалом обсуждать новое событие — отклик Путина или создание ГАКа. Но нельзя жевать одну и ту же статью одними и теми же зубами пять раз подряд с растущей яростностью — без особых на то причин.
То есть вот такое развитие откликов является естественным (рис. 76).
А вот такое является неестественным (рис. 77).
Рис. 77
Когда исследуешь шлейф крупного события, ты должен выделить естественную периодичность (газеты, журналы, книги), потом выделить периодичность, связанную с мультипликацией событий (статья В.Черкесова, реакция В.Путина и т. д.). А потом следить за поведением каждой отдельной «спектральной линии». Например, ситуационных откликов на одно и то же событие — статью Черкесова, образ «крюка». Если отклики нарастают без видимой причины, то это — «плохая информационная кампания». Иначе не бывает. Не может Латынина пережевывать бесконечно одну и ту же тему с нарастающей интенсивностью в одних и тех же словах с апелляцией к одному и тому же образу. Ей это скучно и не нужно. Публике это скучно и не нужно.
Это бывает нужно, если какой-то пиарщик решает, что Черкесов «собрал информационные дивиденды», и это надо гасить. Но это же надо еще уметь гасить и хотеть гасить. А те, кому сказано «гасить», и не умеют, и не хотят. Точнее, с ними никто не работает. Их не «заряжают». Кампанию не разрабатывают. И тогда каждый очередной раскрут кампании сам собой начинает работать на Черкесова. То есть на его информационный капитал.
Я не говорю о капитале политическом или коммуникационном. Я пока анализирую только информационную логику. И ничего не утверждаю. Перечисляю и графики прилагаю. А приложив, начинаю рассуждать.
Начну с элементарного (рис. 78).
Рис. 78
Когда говорится следующее: «Все гады, логика их гадская, помыслы их гадские, мир их — гадюшник!» — то спорить не о чем. Это позиция.
Но дальше-то начинается другое. Возникает желание узнать, как устроен их «гадский» мир. Снимут или не снимут Черкесова… Ходил он или не ходил показывать статью к Путину… И так далее.
На черный квадрат накладывается сетка журналистской «гадологии» (рис. 79).
Рис. 79
В рамках «гадологии» нужно описывать происходящее. Кто из гадов кого укусил, как укусил, когда укусил…
Первый дефект такого описания заключается в том, что если ты так ненавидишь гадов, то ты в них ничего не поймешь. Зоолог, занятый змеями, начинает безумно любить змей и тогда их понимать. А если просто ненавидишь, то возникает карикатура. И нулевая компетентность. То, что говорится по вопросам, требующим компетентности, просто смешно.
А второй дефект еще страшнее, чем первый. Выдумал себе гадов или увидел их, стал на их «фене» (или на том, что ты представляешь себе, как их «феню») их описывать… Зашипел. Зашипел — стал извиваться. И понеслось.
Короче, рождается «гадоконфликтология», которая описывает завихрения в рамках сетки (рис. 80).
Рис. 80
Затем нужно все выводить на какие-то резюме. Кто с каким счетом победил, кто кого загрыз… Назовем это «гадорезюмелогия». Возникают конфигурации (рис. 81).
Рис. 81
Что сотворяется с помощью таких построений? Образ гадов. Кто эти гады? Властный политический класс. На чьи деньги и при чьем поощрении создается такая картинка? Это легко вычисляемо по опережающей констатации, кто же из «гадов» победил (при том, что в недоигранной игре победитель отнюдь не очевиден). Людям, которые играют в эту игру, плевать, что их называют гадами. Им нужно, чтобы их после «огаживания» («чума на оба ваших дома» и прочее) поместили в нужный квадрат.
А понимают ли эти люди, что они дают отмашку на тот самый «румынский вариант»? И что те, кто получает отмашку, с удовольствием его «гоношат»? Понимают ли они, что, просто по факту именно такой информационной кампании, процесс все в большей мере оседлывают их коллеги по профессии из других, враждебных нам государств?
Я вспоминаю описание, которые Латынина некогда давала особистам и их антагонистам. Это описание меня тогда сильно впечатлило. Настолько сильно, что я отреагировал. Я-то отреагировал… Но кто сейчас вспомнит, что когда-то предъявляла Ю.Латынина в виде претензии на идеологию? А даже тот, кто вспомнит — он ведь необязательно додумает. Он не спросит себя: «К чему это ведет?»
Ну, так я и напомню, и додумаю. Надеюсь, что без всякой тенденциозности. Начну с цитирования текста Ю.Латыниной, напечатанного 17 января 2005 года в «Новой газете».
Статья называлась «Особисты». И я ее просто приведу «от и до», поскольку она недлинная.
