«Нами правят вирусы.
Так уж был устроен Советский Союз, что наверх всплывало преимущественно дерьмо. Дерьмо трусливое и глупое к тому же.
Я что имею в виду?
Вот представим себе Афган. Душманские караваны через пустыню Регистан. И российский батальончик, к примеру, спецназа ГРУ, который эти караваны лущит.
Сбрасывают ребят с вертолетов, и лежат они себе по руслам сухих речек, зарывшись в песок, пока караван не пройдет или вода не кончится. Сутки лежат, двое, четверо. А потом глотки душманам режут.
Опасная работа. Нервная. Караваны с оружием, наркоту офицеры брать брезгуют, сжигают, вещи с трупа западло брать, одно бывает: видик в караване случится или афгани-рупии. Как раз хватит, чтобы по возвращении купить контрабандной водки и напиться, чтобы расслабиться до новой операции. На которой будут другие деньги, которые пойдут на другую водку, которая даст передышку перед следующей операцией.
Вы, наверное, думаете, что главный в этой ситуации — это ротный. Или комбат. Или кто там дает приказ в песок зарываться.
Неправильно думаете. Главный — особист.
Он, особист, на войну не ходит. Он сидит в Кандагаре за минными полями, носу не кажет. Если особиста куда перевозят — золотой запас так не перевозят, как особиста.
Он, особист, вместе со всеми водку жрет. Во время расслабухи. Или именин. А на следующий день именинника вызывает: «А водочка-то контрабандная. Показывай, у кого купил».
Попробовал, к примеру, солдат анаши, а взводный по неопытности не по ушам ему дал, а начальству доложил. Ведут солдата к особисту: «Ну что, сидеть будешь? Или стучать будешь?».
Стучит солдат. Исправно. Как видик возьмут, сразу настучит. Видик идет на стол особисту, особист его жене начальника подарит. Как водку пьют — настучит. Особист себе водку заберет. Сам выпьет.
Не возьмешь такого солдатика на операцию, подходит к тебе особист: «Чего не берешь?». — «Да слабый солдат». — «Не выпендривайся, бери, а то…». А то всем ясно, что. Не то что новую звездочку не получишь, старую потеряешь.
Поэтому никак нельзя особисту за ворота без безопасного эскорта. Пристрелят.
А солдат-стукачей не стреляют. Они же не по своей вине. У них же мать, отец. Это только у особиста — карьера.
Это я к чему?
Это я к тому, что в нормальных странах карьеру делал тот, кто всех умнее. Или всех круче. Или всех хитрее. Или всех храбрее.
Но только в СССР бесспорное карьерное преимущество представлялось тому, кто всех мерзее. Тому, кто боевых офицеров носом в песок тычет, как щенят, а если самому гранату в руки сунуть, так ой! И штаны мокрые.
Это я к чему говорю?
Было, было еще недавно в России время, когда это правило вдруг перестало действовать. Разные люди становились главными. Те, кто умнее. Те, кто жестче. Те, кто отмороженнее и отчаяннее.
Но ни одного особиста среди них не было. Потому что особист не способен рисковать и не способен зарабатывать. Он способен только отбирать во имя высших государственных соображений. «Вот ведь суки, предатели социалистической законности! Трое суток в песке лежали, караван вылежали, а видик себе забрали. Надо видик государству вернуть, я его жене генерала подарю».
А теперь, куда ни глянь, одни особисты. Один ветеринаров ловит в рамках борьбы с наркомафией. Другой «балалаечников» в армию гонит. Может, слышал знаменитое изречение Пол Пота: «Ноги балерины лучше всего годны, чтобы месить глину». Третий «Байкалфинансгруп» учреждает. Чтобы, значит, ворованный видик государству возвратить. Совершенно законным способом, как сказал Главный Особист.
В Советском Союзе власть особистам не принадлежала. Потому что ЦК понимал: особист — он паразит. Но надо же ему на чем-то и паразитировать. Он — инструмент руководить, но надо же, чтобы было чем-то руководить.
Вот ведь парадокс: войска могут идти в бой без особистов. Это особисты не могут без войск. И ученые могут делать открытия без особистов, а вот особисту что делать без ученого?
Чью антинаучность разоблачать? Особисты — они как вирус чумы. Во-первых, более примитивная форма жизни. Во-вторых, совершенно смертельная для более продвинутых форм. В-третьих, с истреблением носителя погибает и вирус.
Вот тут-то и разница между Россией и Советским Союзом. Потому что даже в СССР власть особистам не принадлежала. А в России — принадлежит.
Нами правят вирусы. Жертв все больше и больше, и всякий умный человек бежит из страны, пока не объявлен карантин. Разумеется, это долго не продлится. Эпидемия скоро кончится. Вирусы погибнут — но после гибели носителя».
Тут возникает несколько вопросов.
Вопрос № 1. Кто сказал Латыниной, что «наркоту офицеры брать брезгуют»? Что значит «брезгуют»? Уже вся страна говорит про управление «Н». Одна Латынина все еще считает, что сжигают. То есть какое-то количество, конечно, сжигали. Но суть-то от этого не меняется.
Суть же в том, что существует фактически однотипная для всех стран мира закрытая нормативная база, согласно которой тайные операции должны финансироваться за счет «черной кассы», в которую поступают средства от продажи наркотиков и оружия. Эта закрытая нормативная база регламентируется закрытыми же документами. Сейчас эти документы уже в значительной степени рассекречены.
Я затрудняюсь с ходу назвать время, когда эта практика стала совсем уж узаконенной. Специалисты говорят о Т.Шекли, гениальном спецфинансисте из ЦРУ, который начал применять эту практику еще до войны во Вьетнаме. Во время войны во Вьетнаме создание и использование таких черных касс превратилось в стремительно растущий спецбизнес. Некоторые эксперты даже считают, что подлинная цель Вьетнамской войны и заключалась в том, чтобы организовать (а по сути — почти легализовать) наркооружейный спецбизнес.
В Афганистане спецбизнес окончательно транснационализировался и…
И — не знаю, как кому, а мне нестерпимо стыдно. Стыдно читать малоубедительные притчи о хороших солдатиках и плохих особистах. Стыдно за качество так называемой оппозиционной публицистики, нашпигованной этими притчами. Стыдно за тех, кто безответственно и безграмотно напевает барышням подобные песни. Стыдно за барышень, претендующих на компетентность. То есть, вообще-то, когда барышень кадрят, а они кадрятся, то это не стыдно, а по-человечески даже очень понятно. А также воспето в соответствующих балладах:
Правда, баллада кончается довольно грустно и обидно для барышень:
