квартиры. Что-то было не так. Какое-то странное ощущение преследовало меня от самой остановки. Я сунула ключ в железную дверь, а потом втянула воздух носом. И ничего не почувствовала. Приложив к ноздрям рукав парки, я понюхала его. Там должен сохраниться хотя бы запах табака. С таким же нулевым результатом. Никакого табака, никакого запаха улицы.
У меня пропало обоняние.
Я лежала в горячей ванне и гадала, когда же придет Таня. В квартире было тихо, телевизор в большой комнате работал, но звук я убавила почти совсем. Кошка где-то пропадала, не желая подходить ко мне; чем дольше я жила здесь, тем Нюся больше меня ненавидела. Что я ей такого сделала, не знаю. Я осталась в полном одиночестве. Мне было страшно оставаться наедине со своими уродливыми мыслями и воспоминаниями. Можно, конечно, напиться снотворного и поискать спасения в сером мире сновидений, но меня пугало то, что я могла там встретить. Что и кого.
Когда придет Таня, утешала я себя, все будет по-другому. С ней не страшно. Она не даст меня в обиду. Мы можем ссориться сколько угодно, но Таня все равно на моей стороне. Вот кто спасет меня от кошмаров, и от чьего присутствия я приду в норму. Я решила, что попрошу ее спать сегодня со мной.
Час назад, забравшись в ванну, я принялась реветь. Кричала и выла, не пытаясь остановиться. Я била руками по воде, расплескивая ее по полу, стучала кулаками по краям ванны. Я хотела выгнать из себя всю эту черноту и весь ужас, вызвать в себе нечто вроде психической рвоты, которая бы позволила мне освободиться от яда. Я ревела до икоты, пока, наконец, не полегчало. Воспоминания о сегодняшней вылазке стали не такими яркими, страх отошел чуть в сторону, но все равно я чувствовала себя хуже некуда. Сейчас, лежа в неподвижности, я думала о Тане. Еще не случалось, чтобы она мне была нужна настолько сильно. Это был вопрос жизни и смерти — я ничуть не преувеличивала.
Я хотела позвонить ей, но боялась спугнуть надежду. Предвкушать было приятно. Так ребенок ждет мать, которая вот-вот должна вернуться после работы. Такое же чувство сопричастности он испытывает, когда выглядывает в окно, чтобы заранее увидеть ее, а потом тонет в кольце материных рук. Вновь у меня защипало в носу. Я закрыла лицо руками. Время текло сквозь меня, мне было знакомо это ощущение. Минута за минутой, час за часом я двигалась к могиле, к полному и окончательному распаду. Сегодня я хотела умереть и почему-то не решилась на такой шаг. Трусость это или сила? Я не знала, как правильно определить. Мне нужна только моя подруга.
Потом я заснула в привычной для меня темноте и слышала, как вода из крана каплет в ванну. Этот равномерный звук успокаивал.
Глава двадцать пятая
Я уже вытиралась своим большим полотенцем, когда услышала возню в прихожей и шаги по полу. Таня. Ходит вбивая пятки в линолеум. Я замерла, прислушиваясь, а потом стала шарить перед собой на крышке стиральной машины в поисках трусиков и майки. Таня убежала в спальню. Мне показалось, что она разыскивает меня. Я натянула белье, втиснулась в майку, надела халат и перевязала его, испытывая наплыв оптимизма. Именно наплыв. Эта невидимая волна воодушевления скрыла меня с головой. Я даже не замечала, что улыбаюсь.
Я подумала, что все наши ссоры с Таней в прошлом ничего не значат, это шелуха, мусор. Главное то, что мы друг другу нужны. Я знала это, выходя из ванной. Мне хотелось сделать ей что-то приятное, выслушать ее историю о том, как прошел день, взять на себя часть ее усталости. Я была искренна на сто процентов, что со мной случается редко.
Забыв закрыть кран — там оставалась тонкая струйка — и не выдернув пробку из ванны, я вышла. Надела очки. Мокрые волосы рассыпались по плечам.
Я сразу почувствовала, что входная дверь приоткрыта. Оттуда тянуло холодным воздухом. В этот момент, когда я стояла перед ванной комнатой, Таня пронеслась мимо меня.
— Привет, — сказала она.
— Привет, — сказала я.
Я ощутила запах духов. Таня никогда ими не пользовалась, и это мне показалось чем-то зловещим. Я поежилась, автоматически, потому что мне стало неуютно. Из входной двери потянуло холодным воздухом. Я продвинулась в прихожую. Таня шуршала какими-то пакетами.
— Что ты делаешь?
— А? Да надо…
Таня сорвалась с места и помчалась в другую комнату. В животе у меня образовался тяжелый холодный ком. Что-то происходит.
Мое радужное настроение начало таять.
— Тань, ты… — Я не знала, что сказать.
— Погоди. — Снова стремительный маневр, но уже в спальню. — Погоди, погоди…
Я отошла к стене и стала ждать. Запах духов Лены и тот, что принесла с собой Таня, смешали в нечто неудобоваримое. Мне было тошно. Таня даже не спросила, чем это у нас пахнет. Я собиралась все честно рассказать ей — и даже про то, что сделала после ухода Лены, но разве теперь это имеет смысл?
— Ты куда-то идешь? — спросила я. Неизвестно, откуда я взяла мужество задать этот убийственный вопрос.
Таня выбежала в прихожую. Она собирает вещи в сумку, в ту самую, темно-зеленую спортивную.
— Я уезжаю на два дня, очень надо. По работе, — сказала Таня.
— Как это?
— Ну я же говорю — по работе.
— Командировка, что ли?
— Считай, что да.
В горле у меня что-то задрожало, какой-то юркий зверек. Это был плач. Я старалась удавить его в зародыше.
— Почему ты меня не предупредила?
— Я сама узнала час назад. Времени не было.
— И ты прямо сейчас едешь?
— Да, машина ждет.
Я открывала и закрывала рот, точно рыба на разделочной доске, которой еще не отрезали голову. Так много надо было сказать, но я не знала, что именно подходит для этого момента, когда рушится все, о чем я мечтала. И я еще смела на что-то надеяться?
— Но ты могла бы все-таки сказать…
— Не закатывай скандалов.
Таня отчитала меня голосом мамаши, которая хочет отделаться от ребенка, лезущего поиграть.
— Я не закатываю.
— Закатываешь. По голосу видно.
Она бросила в рот подушечку жевательной резинки, и к старому амбре прибавилась мята.
— Не закатываю, — сказала я, трогая свои губы. Почему сейчас не включается «видение»? Почему — когда оно мне так нужно? Я бы могла заглянуть Тане в глаза, могла бы сделать попытку докопаться до истины. Она ни о чем меня не спрашивает, для нее я становлюсь пустым местом. Та ее жизнь, что связана с непонятной мне работой, захватывает ее больше и больше. Таня отдаляется. Нас уже разделяют световые годы.
— Так, ничего не забыла… — Таня остановилась где-то возле кухни. — Да, и выпусти воду из ванны.
Я не могла сказать ей, что она мне нужна. Не могла просить остаться.
Это было бесполезно.
