слово-то такое забыла – «стерилизация»? А если бы у Ругиланда был внешний враг, любая женщина имела бы право на рождение – рождение солдата! И подобные тебе не становились бы изгоями в собственных семьях, а потом – шлюхами…
И снова в ее словах есть доля правды… Но я призываю на помощь слова из Заповедания: ложь придумана Тенью, однако никто не станет пить сок волчьей ягоды. Если же уронить каплю его в воду, вода не перестанет быть водой, но выпивший ее – отравится. Ложь страшна не сама по себе, а тем, что отравляет соприкасающуюся с ней правду – потому-то ни одно учение не может состоять целиком из лжи… Надо только уметь отделить ее от правды, искать слабое место в рассуждении, либо слушаться не разума, но сердца своего…
Господи всеблагой, спаси меня от козней дьявольских, не дай мне усомниться ни в силе своей, ни в правде!
– Тень способна запятнать все, – говорю я тихо и упрямо. – Даже такое благо, как восемьдесят лет без войны. Уж передо мной-то не имеет смысла лицемерить…
Но Райнэя словно не слышит этих слов, продолжая гнуть свое:
– Что тебе надо от жизни? Красивые платья и побрякушки, мужиков тоже красивых и чтоб молились на тебя. Всякие новые места и приключения – правильно, я тоже не сторонница однообразия. Ах да, совсем забыла – песни и танцы, без них для тебя жизни нет. Ну и конечно, возможность вершить судьбы мира по своему вкусу, ты же у нас Королева! Так вот, последний раз говорю: Аренз с готовностью бросит все это тебе под ноги. Я тоже умею быть милостивой. Как ни хочется мне лично скрутить тебя в бараний рог, но старому приятелю даже я отказать не в силах. Я отдам тебя ему. Ты будешь владычицей в Замке-без-Лица, а это очень немало! Вся твоя жизнь станет бесконечным праздником, одной огромной восхитительной игрой. Ты абсолютно даром получишь то, о чем и мечтать не смеешь, и в придачу его самого. Не прячь глаза, я знаю, что он в твоем вкусе! Так займись всем этим и больше не привлекай к себе моего внимания. Тебе это будет несложно, ведь сфера влияния Аренза почти не пересекается с моей…
Я даю ей выговориться до конца. Все-таки наивно с ее стороны – неужели она считает, что сможет убедить или запугать меня после того, как я сумела отказаться от ЭТОГО во плоти… отвергла этот бледно- зеленый взгляд и ласку этих рук…
– Не мерь всех своей меркой, Райнэя, – говорю я после того, как она умолкла. – Рискуешь крупно просчитаться. Слава Андсире (при звуках этого имени ее так и передернуло!), я никогда не свихнусь на идее абсолютной власти. Ты называешь меня девочкой, ты говоришь, что я играю Сутями, как ребенок – и тут ты в чем-то права. Наверное, я никогда не повзрослею до такой степени, чтобы перестать радоваться тому, что Радости достойно: лесу и полю, городам и дорогам, книгам и Словам, музыке и танцу, друзьям и любовникам… – я перечисляю, а передо мной, как наяву, встают мерцающие огнями ночные проспекты Авиллона, залитый дождем осенний лес, дорога в горах, где травы выше моего роста, полумрак и чуткая молитвенная тишина Храма в Заветном, деревенская ярмарка в Эсхаре, трехкилометровый красавец мост через Великую Реку… и лица, лица, лица… Пэгги, Орсалл, Ауре, Флетчер, мадам Гру, Хозяин, Нелли, Россиньоль, братья Лормэ, Кангрань Хеведи, Линхи, Ливарк, Лоти… Я касаюсь их своей мыслью, и словно теплый луч поддержки тянется ко мне от каждого.
Что может противопоставить этой силе Райнэя?
– И не смей мне лгать, я же видящая Суть вещей. Аренз для тебя не старый приятель, а просто временно удобный союзник. Что для тебя вообще-то редкость – ты предпочитаешь марионетки, которыми легко манипулировать, вроде «ах-какого-мужчины» Эренгара. Но и деятельность Аренза ты умеешь обернуть в свою пользу. Иначе ты ни за что не уступила бы его просьбе – ты без выгоды для себя ничего не делаешь. Надеешься отвлечь меня от основной Цели? Или купить на видения моего же собственного бреда? Еще раз повторяю – ничего у тебя не выйдет. Потому что кроме мелких радостей бытия есть главная, которая тебе, увы, недоступна – Радость творения и со-творения. И ничто во всем мироздании не способно заменить ее ни мне, ни тем, кто мне подобен.
Она хорошо владеет собой. Я даже не вполне уверена, что мне удалось ее взбесить. Ничего, у меня в рукаве есть еще один остро отточенный аргумент.
– Но ты, безусловно, права еще в одном пункте – этот ваш Аренз, кажется, и вправду положил на меня глаз. И пусть в нем и в самом деле есть что-то бесконечно для меня притягательное, но похоже, я для него притягательна не меньше. Так что не исключено, что если ему понадобится выбирать между твоими и моими интересами, он выберет не твои.
Я улыбаюсь, и это улыбка торжества:
– Даже жалко, что он не очередная твоя жертва. Так легко вырывать из-под твоей власти тех, для кого я хоть что-то значу!
Подозреваю, что выгляжу в этот миг куда более по-королевски, чем Райнэя. Даже в разодранном платье, привязанная к позорному столбу – сейчас я владычица Кармэля.
О, она достаточно умна, чтобы это осознать – и неприкрытая злоба коверкает черты ее прекрасного лица.
– Из-под моей власти? – она еще с трудом сдерживается, но раздражение так и пробивается наружу. – Ты что, всерьез вообразила, что Лугхад уже в твоей власти?!
– Он в своей собственной власти, – отвечаю я спокойно, хотя уверенность в этом у меня отнюдь не стопроцентная. – И знаешь что – кончай ты эти игры в допрос партизан. Еще вопрос, кстати, кто из нас в детстве не наигрался. В конце концов, я шла сюда, в Кармэль, за своим Магистром, а не за тем, чтобы показать конкретно тебе козью морду. Но судя по тому, как ты жаждешь ее увидеть, видимо, придется показать. Как истинная артистка, я не могу не учитывать пожеланий публики, – добавляю я нагло, довольно точно копируя тон самой Райнэи.
Конечно, сейчас я отчаянно блефую – в том, что мне удастся показать помянутую козью морду, сомнения у меня весьма серьезные. Но давно известно: когда противник злится, он делает ошибки. Это во-первых, а во-вторых… этот расчет я сделала, исходя исключительно из воспоминаний о Верховном Экзорцисте, который был сильным энергетом, но весьма посредственным информагом. А ведь силой его наделяла именно она – сама только что призналась – так неужели она пожалела бы для своего верного слуги самого лучшего оружия? Для того и Гитранна подчинить пыталась, что сама-то в этом ни уха ни рыла… Кстати, ее поведение вполне укладывается в наблюдение Тали: энергеты всегда воспринимают информагов слабаками и пустышками, пока не схлопочут от одного из них промеж ушей.
Райнэя встает с кресла и снова подходит ко мне.
– Ты права, пора сворачивать шарманку – меня уже притомил этот философский диспут. Признаюсь, я ошиблась – надо было сразу прибить тебя, как крысу, когда ты так глупо открылась перед хозяйкой борделя, но я решила посмотреть, на что ты еще способна…
Струйка холодного пота пробегает по моей спине. Теперь уже мне приходится собрать все силы, чтобы не выдать своего истинного состояния.
Я совершила ошибку. Я была свято уверена, что затерялась в кармэльской толпе. Настолько уверена, что даже историю с подвеской Утугэля спустила на тормозах – ничего ведь не произошло после того, как я случайно показалась перед мадам в истинном облике… И даже в голову не пришло, что после этого со мной всего-навсего играли, как кошка с мышью!
– Пока ты только танцевала на улицах, меня это забавляло, но когда ты настолько обнаглела, что разорвала пространство, а потом вернулась – я решила, что с меня хватит. Не надо мне в городе ни святых, ни чудотворцев, они на неокрепшие умы действуют крайне разлагающе.
Вот теперь окончательно ясно. Эхо силы, это любому продвинутому магу доступно. А ведь от истинного облика оно не меньше, чем от размыкания мироздания… Мать вашу, Волки, как же вы меня подставили из самых благих побуждений! Впрочем, Райнэя тоже права – я зарвалась. Забыла, что здесь я не ради абстрактного несения благодати в массы, а ради того, чтобы вытащить отсюда конкретного человека. Соответственно, и вести себя должна была не как Ирма диа Алиманд, а как засланный агент разведки с конкретным заданием. И еще забыла, что даже святых со всей их несомненной мощью время от времени побивают камнями, если не делают чего похуже…
И теперь сполна заплачу за эту забывчивость.
Андсира, к тебе взываю!!! Да, я знаю, что «моленье о чаше не красит», но неужели для меня нет ни одного шанса отбиться? Неужели все, что было – зря?! И доверие Гурда, и простодушная детская
