сожалею об этой потере. Что это – черствость или здравый смысл? – Он рассмеялся, нажал на сенсор открытия двери, и вышел.
В отличие от этого отвратительного бандита меня связывало с генералом множество воспоминаний. Не всегда приятных – порой Поддубный порой бывал строг и даже несправедлив, но я отлично помнил, первую заслуженную награду вешал мне на грудь именно он. И он же способствовал присвоению мне первого воинского звания. Простых солдат федерации генерал ценил и понимал. Его недолюбливали некоторое командиры, но рядовые агенты, работавшие под началом Поддубного, относились к нему с огромным уважением.
Когда генералу исполнилось шестьдесят, мы все скинулись и преподнесли ему на юбилей монументальный подарок – громадный мраморный памятник в два человеческих роста. Скульптор изваял монумент по голографическим снимкам. Да еще по последней моде покрасил лицо в телесный цвет, а глаза сделал в цвет генеральских – серо-стальными. Строгими и проникновенными вышли очи Поддубного. Но юбиляру подарок совсем не понравился. Задрав щетинистый тяжелый подбородок, он долго вглядывался в лицо своего громадного каменного двойника. Потом скомандовал:
– Увезите, будет стоять в моем ангаре, пока не умру…
Все присутствующие, включая вашего покорного слугу, почувствовали, что произошел ужасный конфуз. Впоследствии инициатора «памятного» подарка многие хотели поколотить. Ему очень повезло, что сразу после празднования шестидесятилетия генерала, этого гения дурацких идей перевели в оперативный отряд и отправили в колонию, где сапиенсы вымирали от жестокого воздействия сместившихся магнитных полей планеты…
Теперь, после того, как командный штаб атакован и генерал Поддубный, возможно, погиб, не исключено, что памятник извлекут из ангара и поставят на его могилу. Если, конечно, будет, кому устанавливать монумент. Может так статься, Земля и вся Солнечная система окажутся под властью агрессоров, и тогда некому будет хоронить влиятельных мертвецов с почестями.
Медлить было нельзя. Следовало немедленно начать расследование по факту убийства Зеленого.
По большому счету, размышлял я, его мог убить кто угодно. Это означает, что на текущий момент у меня целых одиннадцать подозреваемых. На первый взгляд, слишком много. Но при умелом подходе, круг существенно сузится. Достаточно еще раз подробно проглядеть все досье, и мне станет понятно, кто способен на убийство, а у кого на такое рука не поднимется. Правда, у немонийца и рук-то не было.
Были и другие причины, побудившие меня вновь обратиться к досье. На борту находился некто, враждебный остальным разумным расам…
Я несколько раз прокрутил в записи разговор с генералом Поддубным, проанализировал всю имеющуюся информацию, и пришел к выводу, что ситуация чрезвычайно сложна. Миссия, поначалу казавшаяся дальней разведкой, и только, превратилась в военную операцию. И как назло, на борту – одни социопаты, не обладающие даже зачатками гражданского самосознания. Призвать их к слаженным действиям в условиях тотальной угрозы существованию Федерации – сродни попыткам заставить крокодила прыгать через обруч. Дело бесполезное и даже опасное.
Они отнюдь не были неуправляемым стадом. Всем на корабле заправлял проклятый Лео Глуц, присвоив себе звание капитана. Он вел себя как распоясавшийся монарх, а всех остальных считал его верными подданными. Стоило кому-то выйти из под контроля, и Глуц немедленно подавлял его волю, действуя самым решительным образом. Кому-то хватало угрозы паралича, а кто-то получал от капитана взбучку. Порядок на корабле поддерживался с помощью железного кулака и разобщенности команды. Здесь каждый был сам за себя. Меня крайне досадовало, что Глуц до сих пор жив, хотя командование настоятельно рекомендовало его ликвидировать.
Самым разумным ходом с моей стороны, конечно же, было заручиться поддержкой телекина. Но его я подозревал в первую очередь. Выяснилось, что именно телекины десятилетиями скрывали уникальные способности. Не заговор ли это, как знать… Или все намного проще. У них просто не было возможности продемонстрировать, на что они способны. Ведь их интеллект настолько отличен от человеческого.
Парадоксально, но сапиенс, расследующий убийства, вынужден сам их планировать. Если нельзя заручиться поддержкой этого могущественного существа, думал я, значит, его необходимо устранить. Без телекина Лео Глуц быстро утратит влияние на экипаж. Вот только как прикончить того, кто способен одним только мысленным усилием контролировать нервную систему любого живого существа?
Я не мог идти на лишний риск. Теперь, после того, как я получил очередные установки из центра, я должен был действовать с предельной осторожностью. Кроме меня на этом рейсе нет ни одного здравомыслящего сапиенса. Командованием на меня возложена высочайшая ответственность. И я должен оправдать доверие центра.
Рептилия поджидал меня у выхода из терминала – там я в очередной раз просматривал запись разговора с генералом Поддубным, надеясь что-нибудь разглядеть за его спиной.
– Куда ш-шкондыбаеш-шь, легаш-ш? – прошипел Провокатор и придвинулся ко мне почти вплотную, из его пасти несло сыростью и холодом. У рептилий на редкость мерзкое дыхание, словно внутри у них имеется постоянно работающий рефрижератор.
– Чего тебе? – Буркнул я, и подумал, что рептилии вполне могли устроить заговор против людей. – Ответь-ка мне на простой вопрос. Как ты относишься к Федерации?
– Допраш-шивать будеш-шь? – взвился Провокатор. – Да пош-шел ты! Здес-сь нет ваш-шей влас-сти. Здес-сь только наш-ша влас-сть.
– Ладно, не кипешись, – сказал я. – Дал бы тебе по роже разок для ума. Но не могу. Сам знаешь, что телекин может за это сделать.
– А ты дай, и пос-смориш-шь, легаш-ш. Нехилый замес-с начнетс-ся.
– Слушай, ты, – начал я выходить из себя, – федерация позволила тебе искупить вину, исправиться, начать все с начала. Но ты, похоже, даже не думаешь исправляться.
– С-с чего это ты реш-шил?
– С того это, шепелявый.
Я понял, что ничего от него не добьюсь. Он преградил мне дорогу.
– Будь ос-сторожен. Помни, я вс-сегда у тебя за с-спиной.
Я не выдержал, схватил его за ворот комбинезона. Он поступил точно также. Мы немного потолкались. Но дальше дело не зашло. К счастью, паралича не случилось – то ли телекин не следил за нами во время краткой стычки, то ли не счел эту ссору серьезным конфликтом, но мы не почувствовали даже признаков недомогания…
А на следующий день кто-то проломил Провокатору голову. Он лежал на животе, разбросав конечности, а в зеленоватом черепе зияло аккуратное отверстие.
– Интересно, – сказал таргариец, – ему хвост оторвали сразу или уже потом?
Хвост рептилии, неведомым способом отделенный от тела, валялся в стороне.
– С чего ты взял, что хвост оторвали, а не отрезали?! – Я с подозрением уставился на таргарийца.
– Просто подумалось… – Он насупился. – Ты на меня мокруху не вешай. Я ни при делах.
– Да ты совсем оборзел, легавый! – надвинулся на меня рангун Сивый, – кто тебе право давал – честных сапиенсов обвинять?! И ваще, ты сам с ним был на ножах. Я вас вчера у терминала видел. Вы друг на друга орали и толкались.
– Это правда? – поинтересовался Лео Глуц.
– Правда, – ответил я. – Но я его не убивал.
– Откуда я знаю, какой у тебя приказ? Может, всех нас, одного за другим, порешить…
– Точно, – рыкнул рангун. – Сначала он Зеленого уговорил. Теперь Провокатора. Надо его самого за это к стенке поставить.
– Спокойнее, – осадил агрессора Глуц, – здесь я принимаю решения. Ты… Как там тебя.
– Георг, – сказал я. – Георг Дымов.
– Вспомнил уже. Так вот, Жора, сделай так, чтобы я завтра уже знал, кто это сделал…
– Нехорошо, капитан, – вмешался таргариец, – мы к тебе, как к родному, а ты на нас легавого натравить хочешь.
– Помалкивай, – Лео Глуц развернулся к нему всем телом, – или снова в холодильник хочешь?
