Когда я сообщил, что больше вопросов нет, и отпустил креторианца, он припустил по коридору едва ли не бегом.
А я сел разбирать записи. Посидел над ними несколько часов, как советовал инструктаж в академии, и пришел к самому неутешительному выводу: враги человечества – телекины. Больше никто не смог бы осуществить все эти убийства и остаться незамеченным.
Скорбный факт, если подумать. Что я могу противопоставить столь могущественному сапиенсу? Попытаться натравить на него кого-нибудь из уголовников – дело в высшей степени бесполезное. Они все, конечно, дебилы, но не самоубийцы. Инстинкт самосохранения присущ, увы, даже дебилам.
Может, поговорить с ним, выяснить все детали, попытаться перевербовать на сторону людей? Идея попахивает безумием. Телекины не способны на обычный диалог. Любое общение будет контролировать только он. И он же будет диктовать условия этого общения.
В дверь вдруг тихонько поскреблись.
– Кто там?! – рявкнул я.
Ответа не последовало. Открыв дверь, я аккуратно выглянул в коридор. Никого. На полу лежал аккуратно расправленный листок электронной бумаги. Я поднял его, вгляделся в выведенные убористым почерком каракули. Как я и предполагал, это оказался хорошо составленный донос. В нем подробно говорилось обо всех членах экипажа и самом капитане. Каждый назывался подонком и убийцей.
Чтобы выгородить себя, большинство преступников стучат друг на дружку, так что свежесостряпанная кляуза для меня неожиданностью не стала. Я даже знал, кто мог ее написать. Сириусянин, кто же еще? Он и раньше сотрудничал с властями колонии, предпочитая докладывать обо всех правонарушениях, и здесь взялся за старое, едва почувствовал федеральную власть. Я не желал слушать его бредни, вот он и сочинил анонимку.
Как я и предполагал, ничего полезного из этого документа извлечь было нельзя. Разве мог облегчить задачу следствия тот факт, что Пузырь моет ноги в унитазе, Круглый целыми днями носится по коридорам корабля, как заведенный, а Умник высказывает крамольные мысли, беседуя со своим приятелем креторианцем.
Донос напомнил мне о светлых деньках работы в управлении. Как все преступники под следствием быстро раскалывались на допросах и начинали возводить поклеп друг на друга, лишь бы скостить себе срок. «Нет, начальник, нож был не у меня, нож был у Мишки Меченого, вы его не слушайте, вы меня слушайте, я правду говорю». Наблюдая, как они всеми силами стараются уйти от ответственности, я испытывал стойкое отвращение к их предательской натуре – ни один из этих сапиенсов не был достоин снисхождения. Они ежечасно являли мне свое гнилое нутро, а я будто врач-инфекционист вынужден был копаться в их пораженных болезнью внутренностях, извлекая на свет подробности того или иного чудовищного преступления. Они грабили и убивали, и мечтали на следствии вовсе не об исправлении, не испытывая и тени раскаяния, а только о том, чтобы уйти от ответственности и снова взяться за старое. Если бы власти дали мне больше полномочий, я бы не стал разбираться в степени их вины, а убивал каждого второго на месте.
Я побеседовал наедине и с лемурийцем. Для разговора вызвал его к себе.
– Для того чтобы скорчить рожу, требуется почти пятьдесят мышц, а чтобы набить кому-нибудь рожу всего четыре, – поведал Умник. – Неужели я показал себя настолько примитивным существом, что вы думаете, будто я предпочту тренировать четыре мышцы вместо пятидесяти? Нет, нет и нет, я не участвовал ни в одном из убийств. Я в этом попросту не заинтересован.
– А я вовсе не уверен, что тебе нужен мотив, – сказал я. – Серийные убийцы потрошат свои жертвы без всякого мотива. Просто так. Для того чтобы получить удовольствие.
– Ты полагаешь, я серийный убийца? Это серьезное обвинение. В моем деле о патологических пристрастиях ничего не написано. Или ты не доверяешь тюремным психиатрам?
– Психиатров можно обмануть, – сказал я.
– С их высококлассными компьютерными тестами? Современная психиатрия очень преуспела в выявлении разного рода патологий. Я очень сомневаюсь, что их можно обмануть. Вот взять, к примеру, тебя, Георгий Дымов, они ведь нашли что-то у тебя? Что-то такое, что ты хотел бы скрыть. Так? Не зря же тебя отправили вместе с нами?
– Правительство доверило мне важную миссию! – отчеканил я. – Вопросы здесь задаю я.
– Порой из одного только вопроса подозреваемого можно заключить больше, чем из всех его ответов.
– Итак, меня интересует следующее. Случалось ли тебе убивать и если да, то при каких обстоятельствах?
– А других ты тоже спрашивал об этом? Или не доверяешь только моему личному делу?
– Вопросы здесь задаю я! – Пришлось повторить старую присказку. – Или ты собираешься научить меня, как правильно проводить дознание?
– Похоже, опыта тебе не занимать, – в голосе явно звучала насмешка. – Я – аферист, Дымов. Попался по глупости. Дня не проходит, чтобы я не раскаялся в содеянном.
– Хочешь сказать, ты встал на путь исправления? – я усмехнулся.
– Разве я что-то говорил об исправлении. Я сказал, что все надо было делать не так. Теперь-то я это понимаю. Если бы тогда я все сделал иначе, я бы никогда не попался властям. Сейчас я был бы уже владельцем множества предприятий – у меня ведь была программа на много лет вперед. И ты, и прочие федералы, никогда бы до меня не дотянулись, руки коротки. Эта была бы афера века… А убийства? Нет, я никогда и никого не убивал. Я ответил на твой вопрос?
– Допустим, – ответил я. – А что если ты действовал не по собственной воле, а, подчиняясь чьим-то мысленным приказам? Что если ты даже не помнишь, как это произошло? Скажи-ка, бывают у тебя потери памяти или что-то вроде того?
– А вот это любопытно, – Умник улыбнулся. – Забавно.
– Что тебя так развеселило? – Я скривился, как от зубной боли. Очень хотелось встряхнуть его, как грушу. Но во-первых, не хотелось связываться с капитаном. А во-вторых, он лемуриец. Никогда не знаешь, как он отреагирует на насилие? Может полностью утратить контроль.
– Я пришел к тем же выводам, – сообщил Умник. – Тот, кто совершает убийства, может вовсе не быть убийцей. Им может управлять… телекин.
– Почему ты так думаешь? – поинтересовался я хмуро. Мне не нравилось, когда кто-то лез в мое расследование. Да еще демонстрировал редкую проницательность.
– Я много читал о телекинах. Это удивительные существа. У них такие способности, какие вам людям даже и не снились. На твоем месте, я бы постарался сделать все, чтобы избавиться от него. Иначе ты так и будешь постоянно на вторых ролях. Даже в отсутствии капитана. – Лемуриец все еще улыбался.
– С этим я как-нибудь сам разберусь, – резко сказал я. – Ступай пока. Если понадобишься, я тебя позову.
– Я приду… – пообещал Умник. – Очень интересно, как будет продвигаться расследования.
После этого разговора телекин все сильнее стал занимать мои мысли. Не то, чтобы я прислушался к словам лемурийца, просто он угадал – я все больше склонялся к мысли, что он контролирует ситуацию на борту, и ответственность за убийства лежит именно на нем. Я забрался в бортовой компьютер и начал перерывать данные об этой загадочной расе. Известные человечеству сведения сообщали об их способности передавать мысли на расстоянии, умении внушать зрительные образы, но ни слова об управлении моторикой других сапиенсов. Если они скрыли такую значимую способность, не является ли это прямым указанием на то, что наш Враг, враг всего человечества – телекин?
Я решил посоветоваться с капитаном. Если мы будем брать телекина, то это следует делать силами всего экипажа. Как Глуц сможет убедить их пойти против телекина? Наверное, подействует аргумент, что телекин – убийца и в любой момент может захотеть их смерти, как захотел смерти гебба, бородавочника. Я глянул на часы. Распорядок на борту никто давно уже не соблюдал. И все же, не стоило заявляться к Лео Глуцу в четыре утра, даже если возникла оперативная необходимость. Так мы называли это на службе – если требовалось отобрать у кого-то катер, изъять ценные вещи или ворваться в квартиру посреди ночи, предварительно взорвав дверь. Любой сотрудник спецслужб любит громкую канонаду, вопли ужаса и гримасы на лицах подозреваемых, даже если не сознается в этом тайном пристрастии.
