Оставив мохнатый кусок мяса на окровавленном полу, я уселся в кресло и задумался. Нельзя было сбрасывать со счетов версию, что он, все же, совершил все, в чем сознался, и умело притворяется невиновным. Его подготовка вполне могла включать возможность подобного пристрастного допроса. Рангуны наверняка хорошо осведомлены о методах федеральной службы. Спустя всего десять минут я уже принял решение – Сивого нужно ликвидировать. Если это не он – то убийства повторятся. Если же это он, то, убрав его сейчас, я смогу обезопасить всех, кто находится на борту, и успешно выполнить возложенную на нас миссию.
Я вышел в коридор. Там, ожидая дальнейших событий, толпились члены экипажа. Увидев в открывшуюся створку двери, что произошло с рангуном, все заметно притихли.
– Неплохо ты его отделал, – заметил Лео Глуц. – Он все рассказал?
Я кивнул.
– Предлагаю сбросить его в мусоросборник. Так будет лучше для всех.
– Да? – засомневался капитан. – Так он и есть убийца?
– Разумеется, – подтвердил я. – Не думаете же вы, что я бы стал его так уродовать, если бы это был не он?
– А кто тебя знает, – ответил Глуц и распорядился: – Робинзон, Красавчик, Умник, отволоките его в мусоросброс.
– Не надо, – послышался голос Сивого, он только что пришел в себя. – Я не виноват.
– Не слушайте его, – сказал я, – он продолжает отпираться.
Рангуна подхватили под лапы и поволокли по коридору. За ним оставался кровавый след.
– Крыс, Круглый убрать это, – скомандовал Лео Глуц и поглядел вслед Рангуну: – Никогда бы не подумал, что это он. И главное, как он выбрался из кают-компании.
Последняя фраза была обращена ко мне и требовала объяснений.
– Я немного ошибся со временем смерти, – сказал я. – Его убили раньше.
– Тогда понятно, – капитан кивнул. Из глубины коридора послышался сдавленный крик, затем хлопнул люк мусоропровода. – Все, кто желает попрощаться с Сивым, приглашаются к иллюминатору, – пошутил Лео Глуц.
Несмотря на то, что его слова были всего лишь остротой, я действительно прошел на верхнюю палубу и припал к толстому стеклу, глядя, как, медленно вращаясь, плывет в безвоздушном пространстве скованное холодом тело рангуна. Я был почти уверен, что он не виновен в смерти остальных, но никак не мог простить ему нападение на меня. К тому же, я давно уже ни к кому не применял пыток, и внутри меня растекалось сладкое чувство, словно я прикоснулся к чему-то невообразимо прекрасному.
Как неоднократно в прошлом, я одернул себя. Не следовало выпускать наружу темные инстинкты – я поимел немало неприятностей на службе из-за своих особых пристрастий.
Любовно погладив кастет, я спрятал его в карман – эта штука была теперь постоянно при мне, и с ней я, черт возьми, чувствовал себя намного спокойнее.
Пару дней на корабле было тихо. Я даже решил, будто краткий миг, когда я на самом деле подозревал рангуна, был минутой прозрения. Такое случается у следователей – когда после долгих раздумий на них вдруг нисходит ясное понимание, кто является убийцей. Но потом снова началась ненавистная чехарда.
Меня разбудил громкий стук в дверь. Схватив кастет, я вскочил с койки – может, кто-то на борту и чувствовал себя спокойно после того, как тело рангуна улетело в космос, но только не я.
– Кто там? – рявкнул я свирепо. Я надеялся напугать неизвестного этим криком. Как знать, может, он уберется восвояси, и я смогу провести ночь спокойно.
– Откройте… Пожалуйста, откройте. Это я… Круглый.
Что понадобилось этому шарообразному придурку, подумал я. А вдруг он и есть диверсант? Однажды ночью точно так же постучался в каюту к бородавочнику и убил его с особой жестокостью.
Стук повторился. Ситуация была безвыходной. Не открыть – значило признать, что я испугался. А тот, кто сам боится преступника, не может вести расследование. Открыть – подвергнуть себя смертельной опасности. Я мешкал еще пару секунд, потом все же активировал замок. Немониец, дрожа всем телом, немедленно вкатился внутрь. Даже не сталкиваясь в обычной жизни с этими существами, можно было легко заключить, что он сильно взволнован. Цвет его переливался от кроваво-красного к темным оттенкам.
– Что случилось?
Немониец остановился возле умывальника.
– Я убил его! – сообщил он срывающимся в высокие нотки голосом.
Это неожиданное заявление я встретил стойко. Если бы он хотел прикончить и меня тоже, то наверняка уже предпринял бы какую-нибудь попытку.
– Кого именно? – спросил я.
– Робинзона. Он… напал на меня. Вызвал меня в коридор для какого-то разговора, а потом попытался убить.
– Интересно, – я старался ничем не выдать своего волнения. – Как он пытался убить тебя?
– Пнул меня ногой и велел катиться к мусоропроводу. – Шар снова затрясся.
– Понятно, что было дальше?..
– А дальше… дальше… Он хотел пнуть меня снова, но я ударил его током. Совершенно случайно. Один только импульс. Возможно, сработал рефлекс. Он упал, и больше не двигался. Я понял, что он умер. Очень испугался. И сразу прибежал сюда. Вы же ведете расследование. Я решил, вам будет важно узнать, что на меня напали.
– Ты правильно поступил, – сказал я. – Идем.
Кастет в кармане вдруг показался мне детской игрушкой. Робинзон – убийца и диверсант. Немыслимо. Он казался самым отпетым и примитивным уголовником. К тому же, в его личном деле была прописана вся его судьба, с самых первых шагов, которые он прошел по кривой дорожке. Может, он как и Сивый решил избавиться от неугодного сапиенса?
– Скажи-ка, – поинтересовался я, – ты мог чем-нибудь насолить Робинзону? Какие у вас в последнее время были отношения?
– Нормальные. Даже хорошие. Я раньше не замечал, чтобы он меня ненавидел… – Немониец остановился, горестно взирая на дымящийся труп таргарийца. Тот лежал лицом вниз. В воздухе растекался удушливый аромат горелой плоти.
– Мда, – сказал я, присел, взялся за запястье. Напрасный труд – пульс не прощупывался. – Что ж, – сказал я, – придется оповестить капитана и остальных.
– Но они же не решат, что я это нарочно? – прогудел перепуганный немониец.
– Я постараюсь их убедить, что все произошло случайно, – заверил я…
– Убийца! – вскричал сириусянин, узнав, что произошло. – Я так и знал, что это ты!
Бедный немониец от волнения весь трясся и гудел. Тем более что и капитан Лео Глуц при виде убитого разразился грубой бранью.
– Черт побери! – бушевал он. – Теперь и в карты не с кем поиграть! Сначала Сивый – ну, Сивый, ладно, он сам виноват, но теперь Робинзон. Робинзон! Он же разбирался в системах корабля. И кто, скажите мне на милость, отдаст мне мои полтора миллиона?! А я-то, я… Решил по наивности, что мои финансовые дела окончательно поправились.
– Капитан, – прервал я поток скорбной брани. – Может, позволим Круглому катиться?.. То есть отправляться к себе в каюту? Он и так порядком натерпелся. Я бы хотел поговорить с вами с глазу на глаз.
– О чем?! – вскричал Глуц. – Разве что ты заменишь мне этих двоих за карточным столом! Но деньги!.. Деньги мне все равно никто не вернет!
– Я не играю в азартные игры, – сказал я с достоинством. – Но у меня есть срочный разговор. Это напрямую касается расследования.
Капитан уставился на меня во все глаза.
– Вот как, расследования, – не предвещающим ничего хорошего тоном выдавил он. – Тогда, ладно. Тогда пошли. Только учти, я тобой недоволен. Как, скажи на милость, ты проглядел Робинзона?! И зачем, черт тебя дери, мы тогда скинули рангуна в мусоропровод?!
