Тот поднял брови.
— А! Да, — улыбка не исчезла с его лица. — Оно где-то у берега, прячется. Или в лесу, но ночью точно пойдёт к реке — охотиться.
— Ты выгнал его?
— Выгнал, — весен улыбался всё так же спокойно. — Вазузу легче это не видеть. Она очень переживала, и даже сейчас хорошо бы не заговаривать при ней… сам понимаешь.
Сил'ан молча опустил глаза. Маг тихо рассмеялся, отошёл от стола, сел на табурет и предположил:
— Ты готовился к тяжёлому разговору?
— Я только что приехал.
Не обращая внимания на сухой тон собеседника, Данастос полюбопытствовал:
— Как Парва-уан?
— Покинул свой народ ради невидимого Солнца три года назад, — задумчиво ответил Келеф. — Или, как говорят местные, ушёл по дороге ветра.
— Три года назад? — изумлённо повторил весен. — А мы думали… Ясно.
— Он удивительно точно для человека предвидел время своего ухода.
Некоторое время они оба ничего не говорили, но тишина казалась магу неловкой.
— И теперь ты решил вернуться? — спросил он.
— Нет, — равнодушно откликнулось изящное существо. — Я думаю оставить Разьеру столицей объединённого владения, но говорить там с Каогре-уаном означает раскрыть ему тайну многих укреплений.
Весен хмыкнулл.
— Значит, в крепость ты приехал ненадолго?
— Так будет лучше.
— А лятхи?
— Остались в Разьере.
Маг вздохнул и хлопнул ладонью по колену.
— Ты так стоишь, будто всё выбираешь: уйти или остаться, — бодро заметил он, пытаясь вернуть разговору привычную лёгкость. — Торопишься куда-то?
— Нет, — ответил уан, откинул голову и посмотрел в потолок. — И всё-таки мне не стоит задерживаться.
— Отчего же? — улыбнулся весен.
Келеф загадочно прищурил глаза, подплыл к нему, остановился за спиной. Человек расслышал шёпот на незнакомом языке, похожий на шум прибоя. Длинные цепкие пальцы исполнили на спине мага несколько тактов из какого-то виртуозного произведения. Данастос попытался обернуться, и тотчас прохладная кожа перчаток легко коснулась его горла. Он вздрогнул и замер.
Сил'ан долго молчал. Тревога постепенно стихла, напряжённость ушла. Маг расслабился, прислушавшись к спокойному безмолвию тёплого уютного дома. Чужие пальцы тоже успокоились и змеями скользнули весену на плечи; они лишь изредка шевелились, словно жили собственной жизнью.
Дитя Океана и Лун негромко и напевно заговорило на общем:
«Ибо я не надеюсь вернуться опять
Ибо я не надеюсь
Ибо я не надеюсь вернуться
Дарованьем и жаром чужим не согреюсь
И к высотам стремлюсь не стремиться в бессилье
Ибо крылья мои не сподобятся боле
В небо взвиться, как птичьи
В небо дряхлое, маленькое и сухое
Много меньше и суше, чем дряхлая воля
Научи нас вниманью и безразличью
Научи нас покою.
Хоть я не надеюсь вернуться опять
Хоть я не надеюсь
Хоть я не надеюсь вернуться
…хоть я ничего не хочу от бессилья
Но в широком окне от скалистого берега
В море летят паруса, в море летят
Распрямлённые крылья
И сердце из глуби былого нетерпеливо
Рвётся к былой сирени, к былым голосам прилива
И расслабленный дух распаляется в споре
За надломленный лютик и запах былого моря
И требует повторенья
Пенья жаворонка и полёта зуйка
И ослепший глаз создаёт
Чьи-то черты под слоновой костью ворот
И вновь на губах остаётся солёный привкус песка
Это место, где сходятся три виденья
Меж голубеющих скал[13]».
Данастос решительно качнул головой и хотел о чём-то спросить, взволнованный, но Сил'ан его опередил.
— Парва знал так много стихов, что напоминал мне этим существо моего народа, — рассказал он негромко, переходя на морит, — и особенно любил читать такие строки. Я здесь не все слова понимаю. (Пауза.) Рядом с ним было проще, потом два года не так уж плохо, но теперь совсем легко сойти с ума.
Маг молчал. Келеф обнял его за шею и наклонился, заглядывая в лицо.
— Как вы назвали ваше чудовище?
— Прексиан.
— Я сам отвезу его в кёкьё и останусь там так долго, как только смогу. Ты ведь поможешь Оруру обойтись без меня?
— Конечно, — Данастос улыбнулся. — Можешь не сомневаться: сумасшедший правитель нам не нужен.
— Да, — тихо выдохнул Сил'ан и гибко выпрямился. — Неоконченных дел я вам не оставлю…
Он не договорил — дверь во вторую комнату отворилась; юная девушка, показавшаяся уану смутно знакомой, остановилась, комкая в руках лист пергамента. Она удивлённо уставилась на мага, потом на самого Келефа.
— Повелитель, — спокойно проговорил Данастос на общем, — это моя приёмная дочь, Вирра.
Летни, опомнившись, спешно опустилась на одно колено и низко склонила голову.
— Возвращайся в комнату, — распорядился маг. — Я позже проверю, как ты справилась с заданием.
Девушка быстро вышла и плотно затворила дверь.
— Орур пару раз приглашал Вазузу лечить старика, давно выжившего из ума, — заговорил на морите весен. — О нём заботились две девочки, сиротки. Старик умер вскоре после твоего отъезда, и я предложил взять их к себе — не без умысла, конечно. Хотя Вазузу и не рыдала, и не рвала волосы, я понимал, что ей не так просто забыть о своём ребёнке. А когда этот зверёныш набросился на Вельрику, я и вышвырнул его вон.
Сил'ан медленно разжал руки.
— Вирра очень способная, — продолжил маг, — и будет учиться в Весне…
— Поговорим об этом позже, — прервал его Келеф и поплыл к выходу из дома. — Я пришлю за тобой завтра, как только приедет Каогре-уан.
