Интра, а подняли с постели даже его, отрицательно покачал головой.
— Взломать нет. Но он мог попортить пульт, — он ткнул пальцем в кнопки пульта.
— И тогда бы он открылся?
Хаск даже задумался ненадолго.
— Вообще-то все двери сделаны так, чтобы блокироваться при любом неадекватном действии. Но, кто его знает. У нас просто никогда не было ничего похожего. Если нельзя, то значит — нельзя. У нас ни у кого не возникает мысль пойти против табу.
— Понятно. Ну, что ж, займись им, Ганс.
Криминалист Ганс Ванцовски кивнул головой, и, открыв чемоданчик, начал наносить на металлическую поверхность стойки белую пыльцу талька. Минут через десять он отрицательно покачал головой.
— Нет ничего. Не то он был в перчатках, не то просто, так бил, что лом этот скользил в руках. Ни одного толкового отпечатка.
— Скажите, Интра, а у вас есть какие-нибудь более современные методы определения преступников?
Хаск как-то странно осклабился.
— У нас уже много-много тысяч лет вообще нет преступников.
— Счастливцы, — вздохнул Николас. — У вас, значит, нет и полиции.
На следующую ночь никто уже не ломился в открытый космос, зато задушили еще одну девушку. Все было точно так же, как и прошлый раз: ночь, душ, голая девушка на полу. На этот раз это была молоденькая негритянка, губастая, бритая наголо, с застывшим навеки испуганным выражением лица. Варбюрг выглядел самым несчастным человеком во Вселенной.
— За что мне это все, а? Я десять лет искал Франфуртского маньяка, потом нашел его, отправил на пожизненный рацион, и думал, что уж тут то не встречу ничего подобного. И вот — все началось снова.
— Сильный был парень, — сообщил ему криминалист Ванцовский. — Обрати внимание, какие у этой девочки мышцы. А он ее все-таки придушил.
Через час Ванцовски доложил ему: — Николас, это тот же самый тип. Сперма абсолютно идентична.
— Ты меня не обрадовал, но и не огорчил. Лучше иметь одного маньяка, чем миллион. Что будем делать?
— Тебе решать. Ты у нас начальник.
— Тогда начнем с азов. Поднять картотеку на всех мужчин с такой же группой крови. Кстати, какая она у него?
— Первая, резус отрицательный.
— Ну, конечно, я даже не сомневался — самая распространенная! Нет, чтобы четвертая!
Через два часа Варбюрг докладывал о своей работе уже на большом совете.
— А почему вы сразу, после первого случая не начали искать его? — Спросил Зорич.
— Это могла быть случайность. Не секрет, что душевые у нас используют для секса. Там идет постоянная смена парочек всю ночь. Кто-то мог поссориться, и не рассчитать силу эмоций. Отпечатков пальцев нет, все смыла вода.
— Что еще?
— Ни та, ни другая девушка не сопротивлялись. Ванцовски высказал предположение, что он задушил ее в момент экстаза.
— Надо запретить эту практику использовать душ в интимных отношениях, — предложил Луи Фиш. — Я попадал пару раз в душ ночью — ей богу, как-то неловко. Кругом стоны, вздохи.
Француза тут же подняли на смех.
— Так и скажите, Луи, что вас это возбуждает.
— Да нет, он был наверняка не один. Зачем ходить в душ ночью? Только для секса.
— Да мне днем просто некогда! — Возмутился генерал.
— Да ладно, Луи, расскажите, с кем вы там были?
— Он же француз, значит, был не один.
— С двумя голландцами.
— Хватит ржать! Курт, что у нас с каютами хасков? — спросил Зорич.
— А что с ними может быть? — удивился Манштейн.
— Сколько мы их уже заложили в контейнеры?
— Сорок шесть.
— Ну, и как там их каюты? Они же свободны?
— Ах, вот вы о чем! — Манштейн начал понимать идею серба. — Вы их хотите…
— Именно. Разделите их каюты на двое, и объявите по громкой связи, что каждый, кто хочет заняться сексом может посетить их в любое время.
— И на сколько?
— Часа им хватит?
— Я думаю — вполне.
— Кому как. Вон, Луи, тому и трех мало будет, — Чай Сен снова перевел стрелки на француза.
— Будем ориентироваться на норму, а не на французских генералов. Вот так и объявите — один час для секса. Теперь, о подготовке пилотов для истребителей и транспортов. Сколько у вас сейчас людей заняты этим?
Этот вопрос предназначался Клебанову.
— Сто двадцать. Мы протестировали более миллиона мужчин и сто двадцать тысяч женщин. Из них выбрали самых талантливых.
Манштейн хмыкнул.
— Вы имеете в виду и того пацана, что я видел на тренажере? Или это был ваш сын?
— Васька? Нет, это не мой сын, но я был бы счастлив, иметь такого парня.
— Сколько ему лет? — продолжал допытываться Манштейн.
— Тринадцать. В прошлом, заядлый геймер.
Эти слова для Зорича были в новинку.
— Кто? — переспросил он. Клебанов пояснил.
— Игрок. Чемпион мира в какой-то там компьютерной игре. Имитация воздушного боя. Оказалось, что это все было не спроста. Парень действительно просто виртуоз в своем деле. Потенциальный ас.
— А, ну тогда пусть учится. Но это мало. Нужно подготовить тысячи пилотов! Да-да, Василий — именно тысячи. Так что пусть ваши тренажеры работают в три смены, но мы должны иметь как можно больше обученных пилотов.
В этот же день Зорича к себе в каюту вызвал Сакис. Адмирал полулежал в своем кресле, и, только взглянув на его лицо, серб понял, что хаск уже сильно болен. Кожа стала серого цвета, дышал он тяжело.
— Боже мой, Сакис, неужели вы тоже заболели? — спросил Зорич.
— Да. Кажется, это неизбежно для всех нас. Сегодня первые признаки этой болезни проявились у Интра. Это был последний хаск, не зараженный этой дрянью.
— Наши врачи обещают дня через три изготовить вакцину.
— Нам это уже не поможет. Поздно. Когда сляжет командор, власть перейдет к вам. Программа полета заложена в компьютере, трижды продублирована, так что там не может быть каких-нибудь особых проблем. Нужно ускорить обучение ваших парней всем специальностям.
— Хорошо, мы отменим им постельный режим, они будут спать прямо у тренажеров.
— Сколько вы готовите людей?
— Трое на каждую специальность. Первая смена уже стажируется, вторая на подходе. Как сказал Интра, через сутки мы сможем сменить ваших операторов.
— Хорошо. Надеюсь, вы справитесь?
— Да. Другого выбора у нас нет. Сколько у нас осталось времени?
