возникающих проблем. Вот только он мог сказать что-то лишь в ответ на вопрос того же Маккормика. Александр покосился по сторонам. Справа за внутренними системами корабля наблюдал Наки, слева, за штурманским пультом сидел Леон. Во введенье самого Соболева была регулировка двигателя и маневры в режиме до световой скорости.
— Итак, где мы находимся, господа? — спросил сидящий за их спинами Райт.
Леон тронул одну из клавиш, и на голографическом, трехмерном экране тут же появилась карта Галактики. Линкор был отмечен там красной, немигающей точкой. Соболев прикинул на глаз: похоже, что они не прошли и середины пути.
— И где мы тут можем затормозить? — спросил Райт.
Ему действительно прикатили в рубку громоздкий бокс консервации, но пока генерал сидел на приставном стуле, так же как весь генералитет землян: Зорич, Чай Сен, Мбова Этери, Луи Фиш, и еще ряд высших офицеров.
Поляк что-то поискал в своем компьютере, и выдал на экран один из участков вселенной.
— Очень удачное место для торможения. Звездное скопление в очень близких, по вселенским масштабам, расстояниях. Вот, это наиболее подходящая для нас солнечная система. Солнце такого же типа как у нас, восемь планет, у каждой масса спутников. Идеальная система для дозаправки.
— Когда начнем тормозить?
— Через два часа. Еще два часа уйдет на то, чтобы погасить скорость.
— Хорошо, готовьтесь.
В это время Николас Варбюрг готовился к важной полицейской операции. Полчаса назад они выпустили из изолятора сумасшедшую итальянку, поверившего в своего живого бога. Клаудиа медленно шла по Проспекту со своей странной, застывшей на лице улыбкой. За ней шли сразу два серба-невидимки. Идею ловить сумасшедшего бога на живца подсказал им Зорич.
— Раз мы поймали маньяка, то почему не поймаем какого-то свихнувшегося придурка? — спросил он на очередном совещании. — Все равно она пойдет его кормить, это заложено у женщин в крови. Да и он уже без жратвы двое суток, оголодал, наверное.
Это показалось всем здравой идеей, но в успехе ее старый полицейский сомневался.
— Черт его знает, что у него в голове, — Варбюрг тяжело вздохнул, — Может, не захочет он больше есть, все-таки если этот придурок решил взорвать всех, то зачем ему жрать-то? Тут же нет логики.
— Какую логику ты хочешь найти у сумасшедшего, Ник? — Недоумевал Манштейн.
— Да, хочу. Сумасшедшую логику.
— Тогда выпускай живца. Всякая живая тварь ловится на себе подобную. Сумасшедшая сумасшедшего непременно найдет.
— Может, ты и прав, — согласился полицейский.
Проходные коридоры линкора, эти два Проспекта, в этот день были забиты людьми. Такую суматоху вызвали передвижные пункты подачи воды. Вообще то это были просто огромные баки, скоропалительные создания русских ремонтников. К каждому из них вода подавалась самыми что ни на есть примитивными, пластиковыми шлангами. Если еду каждый получал в прежней норме, то вода отпускалась теперь два раза в день по двести грамм на каждого. Душ не работал ни на одном корабле этой сборной конструкции.
Так что толкучка была, как на Манхэттене в дни рождественских закупок. Прошло полтора часа, а Клаудиа все так же бесцельно блуждала по кораблю. Сербы, а это были Огнен Вукич и Слободан Мирич, как обычно это бывало в скафандрах невидимости, обливались потом. Кроме того, им приходилось ежеминутно уворачиваться от идущих прямо на невидимок землян.
— Куда идет эта сука? — спросил Мирич по внутренней связи.
— Хрен его знает, — отозвался Вукич. — Она не пошла к себе в отсек, шляется по линкору битый час.
— Кажется, она его ищет.
— Скорее всего. Скорей бы нашла. Я сейчас просто утону от пота.
Вукич отскочил в сторону от прущей на него здоровущей негритянки, но при этом невольно сделал подножку одному из проходящих мимо китайцев. Тот, падая, свалил еще одного китайца, и те тут же начали выяснять отношения на своем птичьем языке.
— Сомневаюсь я, что мы вообще его найдем, — сказал Огнен.
— Почему?
— Неужели ты думаешь, что этот чертов подрывник решится ходить в открытую? — Продолжил свою мысль Вукич. — Его же все ищут.
— Когда ищут все, то не находит никто.
— Это тоже верно. Черт, как жарко! Сдохнуть можно в этом железе.
Наконец, Клаудиа остановилась, поглядела по сторонам, а потом подошла к временному пункту питания. Они приложила свой браслет, но, получив свою порцию каши, есть не стала, а с миской в руках снова пошла куда-то вдоль коридора.
— Кому-то она ее несет, — прокомментировал это ее действие Вукич.
— Похоже на то.
— Неужели Зорич был прав?
— Он всегда бывает прав.
К этому времени в рубке все было готово к торможению.
— Приготовиться к торможению, — скомандовал Маккормик. — Генерал, лезьте в ваш саркофаг.
— Я просто чувствую себя каким-то Тутанхамоном, — вздохнул Райт, но с помощью Жанны забрался в бокс, она закрыла прозрачную крышку, нажала на какую-то кнопку, и тело командующего обмякло, голова откинулась назад.
— Это что, действует как наркоз? — тихо спросил бывшую байкершу Лу Сен.
— Нет, тут целиком своя атмосфера, своя гравитация. Линкор может погибнуть, а этот саркофаг сохранит жизнь генералу еще года на два.
— С ума сойти!
— Выводим линкор на режим торможения, — объявил Маккормик. — Объявить всему личному составу.
Этим занялась Берта Хофман.
— Всем приготовиться к торможению, — сказала она в микрофон. — Всем слезть с нар, сесть на пол, нагнуть голову и обхватить живот руками.
Она говорила эту фразу на всех известных ей языках, и ее мерный голос вызвал на Ковчеге настоящий переполох. Никто уже не хотел испытать на себе тот выворачивающий тебя наружу эффект где- то на бегу. Все стремились занять какое-то наиболее устойчивое положение. Только один человек, Клаудиа Антониоли продолжала мерно двигаться вперед с все той же странной улыбкой на лице. Сейчас она двигалась вперед, к носу линкора. И сербы все яснее начали понимать, что та что-то ищет.
— Похоже, он где-то тут. Она уже третий раз проходит эту точку.
— Да. Здесь он где-то. Вот, гад! Где же он!?
Тут она свернула в один из отсеков, потом поднялась на два этажа выше. Сербам пришлось отстать, и их наводили на «приманку» уже из рубки, по сканеру.
— Она прошла третий отсек, второй, первый, — диктовал им Столяров, — Спустилась вниз. Она снова вышла на Проспект.
В это время в самой рубке шла подготовка к торможению.
— До начала торможения осталось две минуты.
Напряжение росло. Соболев почувствовал, что обливается потом. Ничего не изменилось в рубке, ни температура, ни движение. Но напряжение выдавливало влагу из организмов операторов.
В это время итальянка свернула в сторону одного из шлюзов. Сербы по-прежнему не успевали за ней.
— Она идет на эсминец, — подсказал им оператор.
— Какой? — спросил Зорич.
— Четвертый.
— Почему? — Задал свой вопрос Варбюрг.
