– Я? – Мужчина усмехнулся. – Как говорят киношные злодеи, «я твой самый кошмарный сон». Можешь называть меня Ювелир. Если ты вздумаешь кричать или дергаться, я сделаю тебе больно. Но если ты будешь вести себя смирно, ты выйдешь отсюда целым и невредимым.
– Какого черта вам от меня нужно? – спросил Игорь, постепенно обретая свою всегдашнюю уверенность.
– Судя по этим вопросам, ты не очень умный человек, – заметил Ювелир. – Ответ прост и очевиден: я тебя похитил. О цели похищения я пока умолчу, так как она не имеет к тебе ровно никакого отношения.
– Я вас не понимаю.
– И не нужно. Главное – веди себя смирно, и тогда я не буду тебя мучить.
– Вы садист? – хрипло спросил Игорь.
– Напротив, – ответил мужчина. – Я один из последних истинных гуманистов, оставшихся на Земле.
Игорь снова пошевелил руками и закусил губу, чтобы не вскрикнуть от острой боли, пронзившей запястья.
– Тогда, может, отпустите меня? – попросил он.
– Разумеется. Но не раньше, чем получу то, на что рассчитываю.
– А если не получите?
– Тогда я тебя убью, – просто ответил Ювелир. – И сделаю это самым мучительным образом. Твои крики я запишу на диктофон, а потом отправлю кассету твоей подружке.
– Какой подружке? – простонал Игорь. – У меня нет никакой подружки.
– Вероятно, испытания, которым я подверг твою бренную плоть, повлияли на твою и без того дырявую память.
На глазах у Игоря выступили слезы.
– Почему вы так со мной разговариваете? – спросил он. – Что я вам сделал?
Мужчина выпрямился.
– Мне пора идти, – сказал он.
– Стойте! – испуганно крикнул Игорь. – Вы не можете меня здесь оставить!
– Я вернусь, – пообещал Ювелир. – Вернусь, чтобы отпустить тебя или убить – в зависимости от того, как пойдет дело.
– Крыса! – закричал вдруг Игорь, с ужасом глядя себе на колени. – На мне крыса!
Действительно, большая крыса сидела у него на ноге и, подняв кверху гадкую мордочку, нюхала воздух.
– Уберите ее от меня! – заорал и задергался Игорь. – Уберите!
Ювелир выставил перед собой руку, и вдруг случилось нечто невообразимое – крыса плавно поднялась в воздух. Игорь увидел, что серое тело грызуна перекручивается, как канат, словно ее выжимают невидимые пальцы.
Крыса засучила лапами и запищала. Внутри у нее что-то хрустнуло, и из отвратительной раскрытой пасти брызнула кровь. Безжизненное тело крысы шмякнулось на пол, прямо к ногам Игоря.
Он с ужасом уставился на дохлую крысу, затем перевел взгляд на темную фигуру у двери, судорожно облизнул губы и спросил:
– Как вы это сделали?
– Скажем так, у меня есть кое-какие таланты, о которых тебе лучше не знать, – ответил таинственный собеседник и вновь направился к выходу.
Тяжелая дверь с грохотом захлопнулась у него за спиной. С той стороны двери лязгнул засов.
2
Он ехал в машине и поглядывал на неоновые вывески баров и магазинов, проносящиеся мимо.
«Ювелир!» Он усмехнулся. Неплохо придумано. Пожалуй, во всем, что он делает, и впрямь есть что-то от работы ювелира высочайшего класса. Пожалуй, стоит называть себя так и дальше.
Ювелир протянул руку к приемнику, покрутил ручку настройки и нашел музыкальную радиостанцию. Песенка была знакомая. Визгливый парень с декадентским придыханием, почти навзрыд, напевал:
Да уж. За свою долгую жизнь Ювелир насмотрелся всякого. Его поражали и забавляли фокусы, которые проделывала с людьми судьба. А некоторые ее проделки вызывали его искреннее восхищение.
Взять хотя бы его самого. Три несчастных случая сделали из него того, кем он был сейчас. Если бы не эти несчастья, он бы до сих пор жил с закрытыми глазами, как живет девяносто девять процентов населения Земли.
Двадцать лет назад, путешествуя по Африке, он упал с барки в вонючую желтую воду и вынужден был отбиваться от двухметрового аллигатора. Тогда он еще был не так силен, как сейчас, и не владел техникой «бестелесного контакта», однако отчаянная жажда жизни высвободила в организме скрытые резервы, и он сумел выжить, отделавшись изуродованной ногой и сломанной ключицей.
Негры, сопровождавшие его, утверждали, что выбраться из пасти аллигатора живым – настоящее чудо. И он поверил. Поверил в то, что человек – это не просто сгусток мускулов и костей, увенчанный мозгом – как шутовской короной! Он поверил, что помимо функций, известных физиологам, существуют и другие – внетелесные. Или вернее – надтелесные.
И тогда Ювелир (отныне мы будем называть его именно так) решил сменить профессиональный интерес и вместо изучения флоры и фауны Африки занялся исследованием скрытых резервов человека. Спустя год он понял, что медицинской антропологией и этнографией дело не обойдется, и занялся изучением психологии.
Этот путь привел его в Северную Калифорнию, где он встретился с мастером трансперсональной психологии Станиславом Грофом. Однако вскоре Ювелир понял, что теория Грофа не охватывает всех нюансов таинственных явлений и не объясняет все многообразие метафизического опыта.
Через два года Ювелир защитил докторскую диссертацию, в которой изложил весьма странный и не совсем традиционный взгляд на антропологию. Оппоненты не поскупились на критику, граничащую с насмешкой, но он был сдержан и предельно корректен. Он создал такую систему аргументации, которую не смогли разбить даже самые изощренные доводы врагов.
Собственно говоря, это было несложно. Материалисты всегда были слабы в теории, и все их построения держались на нескольких постулатах, далеко не безупречных с точки зрения классической логики и отнюдь не очевидных с точки зрения физики и химии.
Ювелир легко разбил своих оппонентов, однако вскоре вынужден был отказаться от академической карьеры.
Знакомство со сторонниками трансперсональной психологии и с их богатейшим эмпирическим багажом убедило его в необходимости экспериментов. Над тем, где взять «подопытных кроликов», он думал недолго. Один такой кролик в наличии уже имелся – это был он сам. С себя он и начал.
Он ел наркотические кактусы и грибы с индейцами в Южной Америке, постигал духовные практики йогов в Индии, учился призывать на помощь духов в общинах вудуистов на Гаити. Он пытался испробовать на собственной шкуре все, что придумало человечество, чтобы выйти за пределы собственного тела.
И если вначале исследований все эти феномены привлекали Ювелира с чисто научной точки зрения, то впоследствии он все реже и реже вспоминал о науке и почти перестал использовать ее методы и понятийный аппарат.
Однако лишь после десяти лет упорной работы он смог открыто признаться себе в том, что предметом его изучения является то, что люди обычно называют чудом. Да, да, это было то самое чудо, о котором чуть ли не на каждой странице твердили священные книги.
Поняв это, он проникся необыкновенным уважением к древним мудрецам, к тем самым мудрецам, теории которых еще несколько лет назад вызывали у него лишь недоверчивую усмешку.
В одном из тунгусских поселений он встретился с древней старухой, о которой ходило много жутковатых легенд и юрту которой соседи старательно обходили стороной.
