мобильному.
– В котором часу это было?
– В половине восьмого. Или около восьми, точно не помню.
– Теперь последний вопрос, – сказал Дронго, взглянув на Романенко.
– У нас еще есть время, – кивнул Всеволод Борисович.
– Скажите, Хатылев, вы хоть понимаете, какой вы мерзавец?
Хатылев вздрогнул, но ничего не ответил. Только опустил голову.
– Уведите, – крикнул конвоиру Романенко.
Когда Хатылева увели, Дронго обратился к Романенко.
– Нет сомнений, операцию разрабатывал не Попов. Он был только связным. Кто-то очень умный стоит за всем этим. Это он «заказал» Труфилова, он вычислил провал Хатылева и убрал Попова руками того же убийцы.
Дверь открылась, и конвоир ввел второго задержанного – Константина Шулякова. Водителя. Тот в нерешительности остановился у дверей.
– Садитесь, – сказал Романенко.
Водитель опустился на стул, переводя взгляд с Дронго на Романенко. Проведя ночь в камере, он выглядел жалким и насмерть перепуганным. Боялся, что его убьют, и глаз не сомкнул, ожидая нападения.
От Дронго это не ускользнуло, и он сказал:
– У нас мало времени, расскажите все, как было.
– Я уже рассказывал, – дернулся Шуляков, – добавить мне нечего.
– Вы соврали, – сказал Дронго, – говорили, что все время сидели в машине и лишь потом поднялись наверх. Но я думаю, что это не совсем так. Ведь это вы позвонили в квартиру, заставив хозяйку открыть дверь. Потом спустились вниз и не знали, что там случилось, пока снова не поднялись в квартиру. Но поднялись вы не просто так, как утверждаете, а потому, что заметили убийц и заподозрили неладное. Вы сказали, что открыли дверь, увидели убитого Очеретина и взяли его мобильный. Просто так. Я вам не верю.
– Откуда вы все знаете? – с ужасом спросил водитель.
– Догадался, – поморщился Дронго.
– Я вошел и взял его мобильный, – прошептал Костя.
– В такой момент человек меньше всего думает о телефоне, – возразил Дронго, – вы впервые в жизни увидели человека, убитого с такой жестокостью. Это вас видела соседка на лестничной площадке, когда вам стало плохо. И в таком состоянии вы взяли мобильный телефон? Ни за что не поверю.
– Чего вы от меня хотите? – спросил Шуляков с несчастным видом.
– Правду. Зачем вы вошли в квартиру? Вам ведь хозяйка не разрешала входить без вызова. Но вы вошли и взяли мобильный телефон, несмотря на то, что там был убитый. Отсюда вывод: телефон в этот момент позвонил. Я прав?
– Да, – выдохнул Костя, – позвонил. И я открыл дверь.
Романенко не мог сдержать восхищенного восклицания. Его поражала проницательность Дронго, способного превращать второстепенные детали в неопровержимые аргументы.
– Кто звонил Очеретину? – спросил Дронго.
Водитель опустил голову. Он боялся назвать имя.
– Кто ему звонил, я спрашиваю? Отвечай! – Дронго перешел с задержанным на «ты».
– Шпицын, – выдавил водитель. – Анатолий Шпицын.
– И что сказал?
– Спросил, что случилось.
– Он знал, что случилось? – быстро переспросил Дронго.
– Кажется, знал. В общем, он все знал, – признался водитель.
– Ты видел людей, которые вошли в дом?
– Видел. На них была форма представителей фирмы, торгующей питьевой водой. Они пробыли в квартире недолго, и, как только ушли, я поднялся.
– Времени много прошло?
– Не понял, – поднял голову Шуляков.
– Я спрашиваю, ты поднялся в квартиру сразу после ухода этих людей или немного погодя?
– Где-то через полчаса.
– Значит, через полчаса после убийства Шпицын позвонил и поинтересовался, что произошло? Правильно?
– Да, – ответил водитель и жалобным тоном спросил: – Когда меня отпустят, ведь я ни в чем не виноват.
– Если не считать, что ты помог мерзавцам войти в дом несчастной женщины, – заметил Романенко.
– У меня нет больше вопросов, – Дронго поднялся. – Послушай, парень, – обратился он к Шулякову, – подумай о своей жизни. Может, тебе повезет и суд вынесет достаточно мягкий приговор, учитывая, что женщина осталась жива, а подонки, которые ее изнасиловали, убиты. Подумай о своем будущем. Прощай.
Когда Шулякова увели, Дронго сказал Романенко:
– Вы только представьте, как они работают. Шпицын узнал о случившемся, едва убийцы покинули дом. Такое впечатление, что неизвестный нам преступник всемогущ.
– Что вы намерены делать?
– Вы ведь собирались отпустить хозяина квартиры, – напомнил Дронго, – а для этого необходимо найти Вадима.
– Погодите, – сказал Романенко, – что же я скажу Рогову? Какие он должен дать показания в немецком суде?
– А что вы можете ему сказать? – пожал плечами Дронго. – Ведь у вас нет убедительных доказательств. Чиряева не выдадут России. Думаю, вы это понимаете.
– И вы так спокойно об этом говорите? – Романенко поднялся.
– Абсолютно спокойно. Для нас это даже лучше. Ведь в этом случае ему придется найти три миллиона долларов за каких-то три дня. В настоящий момент меня интересует только один человек, тот, что планирует все операции и осуществляет связь между чиновниками и уголовниками. Тот, который умудрился связаться со мной через Интернет.
– Вы не думаете, что это кто-то из ваших знакомых? – спросил Всеволод Борисович.
– Я в этом убежден, – ответил Дронго.
Берлин. 12 мая
Заседание суда началось, как обычно, с формальной процедуры опроса. Чиряев, сидевший на скамье подсудимых, то и дело с тревогой поглядывал в сторону Рогова. На заседании суда, кроме Тумасова, присутствовал немецкий адвокат, а также переводчик.
Двое из троих судей были женщины. Они с явным сочувствием смотрели на Чиряева, когда Тумасов рассказывал о его тяжелой жизни, о детстве, проведенном в колониях для малолетних, о безвременно умершем отце. Он, разумеется, умолчал о том, что отец подзащитного имел четыре судимости и погиб в колонии, что сам Чиряев еще подростком был осужден за грабеж. Вообще о преступлениях подзащитного адвокат говорил мимоходом.
Рогов выступил неудачно. Главный свидетель Труфилов был мертв, а боевики Чиряева почти поголовно отказались давать против него показания. Так что Рогов приводил уже всем известные факты причастности Истребителя к преступным группировкам, без каких-либо убедительных доказательств.
На некоторые вопросы судей он вообще не мог ответить конкретно. Зато Чиряев, заранее подготовленный адвокатами, отвечал в высшей степени убедительно. В перерыве судебного заседания Тумасов, радостно блестя глазами, подошел к подзащитному.
– Кажется, все в порядке, – сказал он, – мой немецкий коллега считает, что можно готовить деньги. Тебя не выдадут Москве и отпустят под залог.
