дежурить сотрудники контрразведки. Прежде чем уйти, он как бы невзначай сказал Галине:
– Я связался с твоим начальством. Ты остаешься в моей группе, завтра выходишь на работу.
Она кивнула, слегка покраснев, но ничего не сказала. Вместе с Романенко Дронго отправился в прокуратуру. По дороге позвонил Зиновию Михайловичу.
– Что-нибудь узнали?
– Нет. Пока невозможно его вычислить, тем более что он подключался через спутник. Судя по переданному сообщению, человек он опытный. Или же на него работает классный специалист.
– Два часа назад он снова вышел на связь в одном кафе, – сказал Дронго, – я вам продиктую адрес, проверьте и его.
– У вас появился помощник? – поинтересовался Романенко.
– Для обработки информации я иногда пользуюсь услугами специалистов. Нам нужно решить, что делать дальше. Но сначала позвоните Рогову.
В это самое время в немецком суде был объявлен перерыв, и Рогов успел поговорить и с Романенко и с Дронго.
– В выдаче Чиряева Москве отказано, – закончив разговор, заявил Дронго, – таким образом, наша операция вступает в завершающую стадию. Сейчас поедем к вам и попробуем определиться.
В кабинете у Романенко он взял лист бумаги, жирной чертой разделил пополам.
– Здесь, – сказал Дронго, указав на одну половину листа, – мы поместим Чиряева, Шпицына и того неизвестного, который держит их под контролем, подсылает убийц к важным свидетелям и который дважды связывался со мной через компьютерную сеть.
– А если и убийца, и аналитик один и тот же человек? – предположил Романенко.
– Нет. Аналитик не стал бы собой рисковать, Труфилова убил кто-то другой, настоящий мастер своего дела, напрямую связанный с аналитиком. Тем, кто стоит за всем этим и руководит операциями.
– Тут, – продолжал Дронго, указав на вторую половину листа, – мы поместим Павлика-Чертежника, о котором нам сообщил Вадим. На этого Павлика мне необходимы данные, чем больше, тем лучше.
– Я уже запросил, – сказал Романенко, – еще когда мы были в кафе.
– Допустим, Чиряева нам не выдадут и он останется в Берлине. В этом случае он должен срочно, до пятнадцатого числа, погасить долг в три миллиона долларов своим противникам. Убийство Очеретина – это ему предупреждение.
– Согласен. Но в Берлине ему негде их взять, а приехать сюда он не может.
– Согласен. Тогда он обратится к неизвестному нам аналитику, чтобы тот решил эту проблему, получив деньги в «Роснефтегазпроме», чьи интересы Чиряев так ревностно защищал. Нам останется проследить, куда пойдут деньги. Но в казино могут привезти наличные, чтобы было удобнее внести их на счет. Тогда придется вычислить того, кто это сделает.
Дронго подвел под именами черту и поставил вопрос.
– Когда водитель поднялся наверх, Шпицын уже знал о случившемся. Вадим позвонил кому-то, кто предупредил Шпицына. Но кому? Это очень важно.
– Как же это узнать? Хотите, чтобы я его задержал?
– Конечно. Покушение на убийство. Это его боевики были в больнице.
– А если не его? Один убит, другой тяжело ранен. У меня нет никаких доказательств. Кстати, вам известно, на какой машине они приехали в больницу?
– Неужели на фургоне, развозившем воду?
– И это вы знаете? Просто невероятно.
– Шуляков сказал, что видел двух парней в голубой униформе. Я подумал, что убийцы могли получить приказ сначала устранить Очеретина и его телохранителей, а потом и меня. И сделал правильный вывод.
– Но тогда это не были люди Шпицына?
– Конечно, нет. Наоборот, его конкуренты. Те самые, которым Чиряев задолжал три миллиона долларов. Но вы могли этого не знать и задержать Шпицына по подозрению в убийствах. Тем более что у вас есть формальный повод. Показания Шулякова. Водитель четко заявил, что Шпицын знал о случившемся через несколько минут после убийства. А кто, кроме убийцы или заказчика преступления, может это знать? – усмехнулся Дронго.
– Вы сами себе противоречите. Вы же слышали, что сказал Вадим. Он предупредил кого-то.
– Вадим нам этого не сказал. Не успел сказать. А про Шпицына мы уже знаем, – улыбнулся Дронго, – я не хочу вас вводить в заблуждение, Всеволод Борисович, конечно, Шпицын не посылал этих боевиков. Их послал кто-то другой, тот, что приказал сначала убрать Очеретина, а потом и меня. Я даже знаю, за что они мне вынесли смертный приговор. Месяц назад я подставил их людей в Париже. Хашимова и его киллеров. Но Шпицына надо задержать. Чтобы у Чиряева не осталось помощников в городе. Очеретин убит, а Шпицына вы подержите трое суток. Или хотя бы одни. Если суд откажет в выдаче Чиряева, тот начнет искать аналитика, надеясь через него достать деньги и откупиться от кредиторов. К тому же вряд ли его отпустят просто так, наверняка потребуют залог. Тогда у него вообще не останется денег.
– Хорошо, – согласился Романенко, – задержу Шпицына на сутки. Не больше.
– Подождите, – прошептал Дронго, – его телефоны. Как я сразу не догадался. Позвоните прокурору. Нужно проверить телефоны Шпицына в агентстве. Мобильный и городской. Кто именно звонил ему в течение тридцати минут после убийства. Даже конкретнее – за минуту до того, как Шуляков поднялся наверх. Зная точное время, мы установим личность звонившего. Нужно запросить телефонную станцию. А еще лучше, отправиться туда самим, не теряя времени.
Романенко снял трубку:
– Савин, Гарибян, срочно ко мне. Важное дело. Мы выезжаем.
– Посмотрим, что из этого выйдет, – задумчиво произнес он.
– Мы знаем точное время, – сказал Дронго, – остается проверить, кто ему звонил. Именно в это время. Заодно проверим, с кем связывался Вадим по своим телефонам. Ведь он тоже звонил именно в это время. Какое счастье, что телефоны автоматизированы и все разговоры фиксируются компьютерами. Поехали быстрее.
Чтобы получить разрешение руководства нескольких телефонных станций на допуск к распечатке компьютерных данных телефонных разговоров, пришлось потратить около трех часов. Только в седьмом часу вечера они наконец узнали, что за минуту до того, как Анатолий Шпицын позвонил Матвею Очеретину, с ним самим связался по мобильному некий Алик Галкин. Романенко затребовал информацию на Галкина и довольно быстро выяснил, что Алик Галкин – известный уголовный авторитет по кличке Шахматист. Но что любопытно, Вадим звонил по номеру, не зарегистрированному на телефонной станции на чье-то конкретное имя, а принадлежавшему охранному агентству «Чагчаран». И именно по этому номеру позвонили самому Шахматисту до того, как он перезвонил Шпицыну. Круг замкнулся. Теперь следовало узнать, кому принадлежал этот телефон. К удивлению всей группы, выяснилось, что такого номера телефона в агентстве не было. Пришлось выяснять по конкретному адресу. Еще через несколько минут Романенко и Дронго держали в руках полученное сообщение. Телефон был зарегистрирован на охранное агентство «Чагчаран», но включен совсем в другом месте. В квартире Алевтины Жучковой, бывшей любовницы убитого главы агентства.
– Жучкова, – изумленно произнес Романенко, – думаете, это она тот неизвестный аналитик, от которого исходили все приказы?
– Конечно же, нет, – ответил Дронго, – я с ней однажды встречался. Глупое похотливое животное. Кто- то использовал ее квартиру и телефон.
– Только не говорите, что это Артемьев, ее бывший любовник.
– Почему, – как-то загадочно спросил Дронго, – мертвецы имеют гадкую привычку иногда оживать.
– Не те мертвецы, – вступил в разговор Гарибян, – я сам был на его вскрытии. Там работали наши эксперты. Мы проверяли его отпечатки пальцев. Это был точно Артемьев. Так что ожить он не мог. Вы же знаете, отпечатки пальцев подделать невозможно. Там работали два наших патологоанатома. Они могут подтвердить.
– Значит, не веришь в оживших мертвецов? – усмехнулся Дронго.
– Никогда не верил и не поверю, – убежденно ответил Гарибян, – ему вскрыли череп у меня на глазах.
