разносились над мертвым полем. Над планетой, впавшей в шок от мощи оружия, которое находилось в руках у «Метлы-117».
Сержант помедлил, вглядываясь в деревья на краю леса.
– Зонд-команда, отбой! – наконец, сказал он, поднимаясь на ноги.
Клещ забросил на плечо гепл, поднял автоматический карабин и медленно двинулся вперед, прислушиваясь к звукам, доносившимся из леса. Но тревога оказалась напрасной – те, кто выжил, растворились в чаще. У них не было мыслей атаковать город второй раз, шок от стены адского пламени оказался таким, что уцелевшие каторжники, все до единого, в панике побежали обратно.
Сержант деактивировал магнитный шов защитного шлема, стащил его с головы, бросил в траву. Вытер пот, пошел вперед – с пригорка вниз. Туда, где лежал Кастет. Постоял возле бойца своей команды, потом присел, пощупал пульс.
Сергей Воронин, поднявшийся на ноги, видел: Клещ только безнадежно махнул рукой.
– Как я и думал, – сказал командир «Метлы-117». – Без шансов…
Сержант вытащил из-за пояса рацию, нажал кнопку вызова.
– Макферсон! – позвал он. – Лейтенант Макферсон! На связи «Метла-117», сержант Клещ. У нас порядок. Те, что выжили, повернули назад, к космодрому. Думаю, они во второй раз попытаются прорваться к кораблям. Работай…
Сергей стащил шлем, пошел вперед, как во сне. Черные хлопья валились вниз, от этого стало трудно дышать. Сожженное поле вдруг поплыло перед глазами, руки затряслись.
– Что? – голос Клеща пробился откуда-то из пелены мути. – Нет, в город никто не прорвался. Ни одна сволочь, будь спокоен…
И тут Сергея начало тошнить. Он перегнулся в поясе, шатаясь из стороны в сторону, и давился, давился, давился. Спазмы были страшными. Потом упал набок, без сил.
Позднее, когда вкололи транкл, узнал, что блевала бoльшая часть команды. Всех «пробил отходняк», и тут началось. Выдержали лишь опытные солдаты, вроде Клеща или Дэла, а также, как ни странно, Китаец и Ниндзя.
Потом Сергей долго лежал на траве, тупо глядя в небо, не чувствуя времени и собственного тела. Сверху все падал черный снег…
Когда немного пришел в себя, узнал последние новости. Оказалось, Клещ все точно просчитал: от безысходности выжившие зэки попытались еще раз штурмовать космодром, но к кораблям не пробились, потеряли самых упрямых и сильных, а оставшееся стадо – лишенное воли, испуганное – устремилось обратно на рудники.
Каторжники сообразили, что единственный способ выжить в этой заварухе – вернуться в подземные блоки. Лечь на пол, закрыть голову руками и молить бога, чтоб озверевшие солдаты внутренних войск били сильно, но не оставили в камерах мешки хрипящего мяса.
Через три или четыре часа – Сергей не знал точно, когда именно, – с неба упали огненные стрелы, с грохотом и воем унеслись к космодрому. Потом солдаты внутренних войск оцепили город. Убедившись, что там все в порядке, жители не пострадали и уже разбирают завалы, «вэвэшники» плотной цепью двинулись в сторону лагеря и рудников – прочесывали дороги, леса, лужайки.
Но до этого Клещ бродил по сожженному полю с пистолетом в руке, иногда выпуская пули в тех, кто еще стонал или шевелился. Сергей видел.
– Зачем? – спросил он, когда сержант покинул пепельную равнину, вернулся к своим, сидевшим на пригорке. – Зачем так жестоко?
– Жестоко?! – Клещ с удивлением посмотрел на Воронина. Потом хмыкнул. – Когда у человека сильные ожоги, в крови появляется много токсинов. Это продукты распада. Если ожог небольшой по площади – организм может справиться с отравлением и раной. Если повреждено более десяти или двадцати процентов кожи – иммунная система отказывает, печень и почки уже не справляются с очисткой крови. Тогда больному могут облегчить страдания только медики с помощью искусственной очистки крови. Думаешь, им будут делать гемофильтрацию?
Клещ махнул рукой, указывая на черное поле. Гемофильтрация… Воронин и слова-то такого не слышал. Конечно, он догадался, о чем говорил сержант, отрицательно помотал головой. Сергей знал ответ: ради каторжников-смертников, да еще совершивших вооруженный побег и вырезавших охрану, никто не потащит на Цикаду дорогостоящее оборудование. Или бригады медиков. Значит, умирать им в страданиях.
Гемофильтрация… Интересно, откуда сержант знает такие мудреные вещи?
Тот будто угадал мысли бойца, ответил:
– Как-то раз друга у меня обожгло… сильно… во время боевой операции… С тех пор и запомнил слово, крепко запомнил…
Воронин понимающе кивнул, посмотрел на черное поле, где уже никто не стонал, не корчился от боли.
– Это не жестокость, нет, – добавил Клещ. – Они бы умерли за несколько дней, в страшных муках. Я избавил от долгой и трудной агонии, от страданий, вот и все. Видит бог, я не хотел этих жертв. Но по- другому наступавших было уже не остановить…
Он поднялся на ноги, хлопнул молодого товарища по плечу.
– Клещ! – позвал вслед Воронин. – Кем ты был до прихода в зонд-команду?
Сержант постоял, не оборачиваясь, играя виброножом.
– В спецназе служил… – нехотя бросил он. – Это прошлое, далекое прошлое.
…Пальцуна и Кастета хоронили за городом, на общем кладбище, где было на удивление много могил. Видимо, Цикада не хотела сдаваться людям без боя, то и дело забирая с них все новую плату.
На похоронах собралось огромное количество людей. Сергею показалось: пришел весь город. Могилы павших ликвидаторов забросали цветами: по мере того как двигалась вперед цепочка жителей Цикады, пришедших попрощаться со своими спасителями, над погибшими бойцами вырастали два холма. Синие, красные, желтые, белые – знакомые и незнакомые цветы все падали и падали на могилы, а в горле стоял комок.
– Счастливые… – тихо сказал сержант. – По крайней мере, у них есть могилы… Пальцуна и Кастета будут помнить… Так везет далеко не каждому из нас…
Отдав последнюю дань павшим, никто из жителей не расходился. Наоборот, они собирались вокруг живых членов зонд-команды, и это море становилось все больше и больше. Женщины плакали и обнимали бойцов «сто семнадцатой», мужчины были сдержаннее – стискивали руки, хлопали по плечам, но благодарили абсолютно искренне.
Маркус Родони не отходил от Клеща, и, хотя все осталось позади, руки губернатора по-прежнему тряслись.
– Спасибо, сержант! Низкий поклон вам, ребята! Господи, вот страху-то мы натерпелись! Слава богу, это позади! Позади! Сержант! Вечером на площади… Не знаю, как и сказать правильно. Старейшины города хотят объявить праздник. Сегодня вечером, на городской площади. В вашу честь. Мы надеемся, что ваша команда, все герои-солдаты, не откажутся прийти…
– Какой же праздник? – угрюмо перебил Клещ. – Мы потеряли двоих товарищей…
– Но… – губернатор смешался, приложил пальцы к виску, принялся нервно тереть его. – Я понимаю. Трагедия. Смерть. Но жители… Наши жители… Ценой двух жизней вы спасли город. Это счастье для людей, понимаете? Мы ведь уже прощались друг с другом… ГалаСоюз бросил нас, мы молились, надеясь только на чудо. И этим чудом стала ваша команда, сержант. Понимаете? Нет, наверное, вы не понимаете! Люди зовут вас не веселиться, просто хотят поблагодарить. Они действительно очень признательны вам, но пока находятся в шоке от пережитого… Просто не могут выразить… Пожалуйста, сержант, посмотрите на все произошедшее глазами жителей Цикады…
В то время, положив цветы на могилу, к Быкану медленно приблизился пожилой мужчина, с белой головой. Он странно приволакивал левую ногу при каждом шаге. Этот обитатель Цикады тоже хотел пожать руку ликвидатора, а потом вдруг не удержался, обнял Быкана и заплакал.
– У него здесь внучка на каникулах… – тихо сказал Маркус сержанту, но Сергей услышал. – Девятнадцать лет ей. Пять дней назад прилетела…
А больше никаких пояснений не требовалось. И так было ясно, что сделали бы с девчонкой беглые
