говорить, но я уже успела навлечь неприятности, причём большие неприятности, потому что Лу Сюй вдруг сказал: 'Линь Лань, ты мне нравишься. У тебя нет человека, который бы о тебе заботился, а сама себя ты совсем не умеешь беречь'.
21
Не прошло и несколько дней, как я выздоровела — да в общем болезнь и не была особо серьёзной,— и я опять живчиком отправилась на работу. Когда я пришла, Лу Сюй поразился, как быстро я восстановилась, ещё несколько дней назад лежала при смерти, а теперь вдруг прибежала работать. Он спросил, не нужно ли мне ещё пару дней отдохнуть. Я сказала: 'Не надо, не надо. Я дикая травка, льют дожди, дует ветер, гремит гром, пылает огонь — была бы лишь весна, и жить я тоже буду'. 'Ну раз ты опять так языком мелешь, значит точно выздоровела'.
Только я присела, как раздался звонок. Это была Вэйвэй. Они открыли новый бар и приглашают всех, она сказала, что я обязательно должна пойти, Вэньцзин тоже идёт. Я сказала: 'Хорошо, точно буду'.
После работы я спросила у Лу Сюя, не хочет ли он со мной выпить, а заодно увидать моих двух любимых сестричек. Лу Сюй сказал, что у него нет времени и что ему надо работать. Я сказала ему: 'Что ж ты за лох, ты же если женишься, то не пройдёт и полугода, как у тебя рожки пробиваться начнут!' Развязной походкой я вышла из офиса, и лишь выйдя за дверь, бросилась наутёк по коридору. Наверное, Лу Сюй сначала не понял, в чём дело, но через секунду я услышала доносящийся из его комнаты звук отъезжающего стула, звук открывающейся двери. Лу Сюй уже выбегал, чтобы отлупить меня, но я уже была в лифте.
Вечером, одевшись, по совету Вэйвэй, 'как последний бесёнок', размалёванная, я мчалась в бар. Новый бар Вэйвэй был на Саньлитунь[27], я сказала ей, что Саньлитунь — это уже не тема, молодёжь туда больше не ходит, там сейчас одни вечно недовольные высокомерные дядьки, считающие себя пупом земли. Вэйвэй с крайнем презрением сказала мне, что я ничего не понимаю в конъюнктуре рынка, инвестировать нужно так, чтобы, когда рынок находится на самом дне, сделать сильный ход, а потом стричь купоны. Вэйвэй чем только не занималась. Начинала она с рекламы, вскоре она обошла всех на этом поприще, после чего она принялась за кино, а недавно запустила свои злые ручки в ночные клубы — ей осталось только заняться секс-индустрией и стать первой сутенёршей.
Я ехала на такси, вокруг сновали одни чертята, нагло выставляя свои ещё неразвитые тела на пекинский воздух, при этом одежды на них было меньше, чем на мне нижнего белья. Я сидела в машине и смотрела на бесчисленные молодые едва раскрывшиеся миру бутоны, вздыхая, что старею, словно желтеющая жемчужина. Недавно я в Сети встретила одну девочку 87 года рождения[28], я решила наладить отношения с молодёжью и притворилась хорошей девочкой. Я предложила ей поговорить о первой любви. В результате, эта девица выдала: 'Кто ж её помнит-то, первую любовь, я только свою первую ночь помню, поговорим?' Я тогда чуть было не грохнулась в обморок.
22
Новый бар Вэйвэй был обставлен, словно Паутинная пещера[29] или логово ведьм. Лишь войдя, я увидела женщину-бедро, которая извивалась на сцене змеёй. 'Женщина- бедро' — это выражение Вэньцзин, она говорит, что это называется метонимией — обозначение целого через его часть, всеобщности через признак. Внутри неистово гремела музыка, и чтобы услышать друг друга, всем приходилось орать, как будто ругаясь.
Я ворвалась в самую дальнюю комнату, я знала что Вэйвэй и остальные будут там. Я думала, что войдя, увижу только Вэйвэй и Вэньцзин, в результате внутри оказались Гу Сяобэй, Яо Шаньшань, Байсун, Жасминчик и ещё куча незнакомого мне народа. Я сначала засомневалась, туда ли я попала. Увидев меня, Вэйвэй схватила меня и усадила рядом с Вэньцзин, а сама села рядом с Яо Шаньшань. Вэньцзин, вгрызаясь в арбуз, промычала мне что-то — типа, поздоровалась.
Яо Шаньшань вела себя особо почтительно с Вэйвэй, похоже, она тоже была много наслышана о Вэйвэй, все, кто учатся рекламе и хоть немного покрутились в обществе, знают её имя. Вэйвэй не удержалась от того, чтобы троянским конём завязать разговор на короткой ноге с Яо Шаньшань, меня же от такого зрелища стало подташнивать.
Вэньцзин не могла больше смотреть на это, она прямой человек и лишена моего ханжества. Она резко встала и сказала, что пойдёт в уборную. Вэйвэй, также будучи не особой любительницей церемоний, сказала, что пойдёт с ней. Когда они выходили, выражение лица Вэньцзин было не особо радужным, а когда они вернулись, оно стало ещё мрачнее. На сердце у меня стало тревожно, если они поссорились, я даже не знаю, на чью сторону становиться, они вель для меня, как две стороны для одной ладошки.
Не знаю, что произошло в туалете, в любом случае Вэньцзин явно была на взводе, она такой человек, у которого всегда всё написано на лице. Она схватила бокал и сказала: 'Линь Лань, я ухожу'.
Вэйвэй тоже завелась. Она встала и произнесла: 'Вэньцзин, ты кем себя возомнила, я пригласила тебя только из уважения к Линь Лань, ты мне тут принцессу из себя не строй, твои выходки я терпеть не буду'.
'Да, я может и есть принцесса, ты, блин, если меня разозлить хочешь, то будь готова, что я тебе спокойно жить не дам! Попробуй только тронь меня — твоему бару тогда не долго останется'.
Вэйвэй встала во весь рост, было видно, как она переменилась в лице,— я поняла, что она действительно разозлилась: 'Сегодня я как раз тебя и потрогаю, я тебя отправлю к ракам на зимовку!' — сказала она и замахнулась, чтобы ударить Вэньцзин.
Я подумала, что Вэньцзин сейчас точно придётся несладко, но в результате рука Вэйвэй прошла в миллиметре от Вэньцзин с громким хлопком вдруг опустилась на лицо Яо Шаньшань, так что та только осталась стоять с обалделым видом. С обалделым видом стояла не только она, но и я.
Вэньцзин подпрыгнула на месте: 'Сука, ты бить меня вздумала, даже отец никогда не бил меня',— после этих слов в сторону Вэйвэй полетел большой кусок арбуза. Но он тоже слегка отклонился от траектории и отправился прямиком в голову Яо Шаньшань. Тут уже я поняла, в чём дело, мне захотелось расхохотаться, но раз уж сестрички решили играть так правдоподобно, мне тоже было не с руки портить этот дубль. Я тоже вскочила и решила подыграть им: 'Вэйвэй, Вэньцзин — моя сестричка, как ты смеешь её бить!' — и схватив со стола бутылку вина с мыслью 'если кто меня сегодня остановит,— тому конец!' собралась выплеснуть её, но тут же встал Гу Сяобэй и схватил меня за руку. Он молчал, но я знала, что он просил меня. Я застыла, как будто стоп-кадр в кино крупным планом. Пока я стояла как вкопаная, Вэйвэй прокричала Гу Сяобэю: 'Ты думаешь, что если ты нравишься Линь Лань, то что-то представляешь? Если будешь распускать свои руки, то сегодня ты из этих дверей не выйдешь!' Гу Сяобэй смотрел на Вэйвэй. Он знал её характер, скажет — сделает. Он слегка ослабил хватку, я тут же воспользовалась возможностью и в воинственном припадке вылила всю бутылку на эту мерзкую крепость.
23
Мы с Вэйвэй и Вэньцзин с криком 'Слабо один на один разобраться!?' выбежали из комнаты, и на выходе я услышала доносящийся сзади звук пощёчины. Я не знала, кто кого ударил. Да и не хотелось мне этого знать.
Выйдя из комнаты, Вэньцзин и Вэйвэй рассмеялись, и я засмеялась вслед. На сердце было очень
