мучениях. В такие минуты у него могут проявляться различные фобии, страхи, опасения. Он может действовать не совсем адекватно.
– Я знал своего дядю. Он бы никому не отправил этого камня. Никому, – подчеркнул Борис.
– Тем лучше. Значит, у Валиды его не было. Остается выяснить только два вопроса. Где алмаз? И кто убил Валиду? Вы знаете ответы на эти вопросы? Я не знаю. Пока не знаю. И если не узнаю, то не успокоюсь, пока не найду преступника. Мне чисто по-человечески жалко эту несчастную женщину, которую так безжалостно застрелили.
– Я тоже о ней думаю. Она бы не впустила к себе чужого. Значит, убийца был ее знакомым.
– Разносчик газет утверждает, что в дом заходил только один старик. Возможно, это Мильман, возможно, что кто-то другой. Я не исключаю и такой невероятной версии, при которой убийцей был абсолютно посторонний человек, который занят поисками алмаза. Когда я беседовал с Шекерджийским, он показал мне фотографию своей племянницы, которая вышла замуж за одного из потомков Каджаров. Ему уже много лет, они сейчас живут в Москве, он член-корреспондент Российской академии наук. Но его дедушка лет тридцать назад однажды позвонил одному из старых ювелиров и начал доказывать, что камень должен принадлежать именно им. Вот такое забавное происшествие.
– Вы думаете, что тот старик и был этим убийцей?
– Он ждал целых тридцать лет, чтобы убить Валиду? – усмехнулся Дронго. – Слишком невероятно. К тому же я сказал, что его внуку уже пятьдесят. Значит, старику точно должно быть сто или еще больше. Он бы просто развалился, когда попытался в кого-то выстрелить. И еще один важный момент. Разносчик газет сказал, что старик был похож на иностранца. Мильмана можно принять за иностранца – аристократическое лицо, внешний вид, он не похож на большинство местных жителей. Но старика из рода Каджаров нельзя принять за иностранца. К тому же это настоящий род иранских шахов. Там были правители и тираны, но не было мелких воров и убийц. Это уже другой масштаб.
– Тогда кто этот убийца? И почему он пошел именно к Валиде?
– Вот об этом я и думаю, сидя на своем стуле уже второй час. А вы врываетесь ко мне со своими дикими гипотезами и мешаете мне думать.
– Извините.
– Ничего страшного. Когда у нас ужин?
– Сегодня в восемь. Опять приедет Хуршида со своим сыном. Я их уже видеть не могу после сегодняшнего скандала. Но неудобно. Сегодня день рождения моего дяди, и мы хотели его отметить. Я вам уже говорил об этом.
– И поэтому все приехали в Красную Слободу?
– Ну да. Мы думали спокойно поужинать, но у нас ничего не получилось. Я даже хотел пригласить Валиду, но Асиф отсоветовал, сказал, что она вызывает раздражение и у тети Хуршиды, и у Зинура. Поэтому я ее и не позвал.
– Кто еще приедет?
– Больше никого. Хуршида с сыном и Зинур. И, наверно, пригласим за стол наших работников – Фатьму, Гулама, Ису. Они все много лет знали моего дядю. Это тот день, когда мы должны о нем вспомнить. У грузин и осетин есть хороший обычай: они обычно пьют легкое белое вино и вспоминают о покойном хорошие вещи. У нас не пьют, как вы знаете, но мы тоже соберемся на плов и будем вспоминать добрым словом моего умершего дядю.
– Значит, за столом соберутся все, кроме Мильмана. Все подозреваемые из вашего списка, – уточнил Дронго.
– Да, – помрачнел Борис, – будут все, кто мог войти в спальню и забрать алмаз. Только чем больше я думаю, тем больше убеждаю себя, что никто из них не мог знать о тайнике.
– Могли, – возразил Дронго, – о нем могла знать Фатьма, которая все время убирает в доме. Ведь она могла случайно наткнуться на этот тайник. О нем мог знать Зинур Марчиев, который был доверенным лицом вашего дяди. О нем могла узнать ваша тетя Хуршида. Не обязательно, чтобы ей рассказал об этом сам Семен Борисович. Она могла узнать об этом от вашего дедушки Бориса Ибрагимовича, при котором этот тайник тоже работал. Но тогда в нем не было алмаза.
– Я начинаю сходить с ума, – признался Борис, поднимаясь со стула, – я уже готов отказаться от этих поисков. Только бы понять, куда он мог исчезнуть. И кто убил Валиду. Только бы найти этого убийцу, который может оказаться рядом с нами.
Он вышел из комнаты. Дронго достал мобильный телефон, набрал номер телефона следователя.
– Что-нибудь нашли?
– Пока проверяем квартиры. И сделали фотографию Генриха Соломоновича, чтобы показать ее этому разносчику газет. Но он, к сожалению, сегодня не вышел на работу. Будет только завтра утром. Он и работает через день, меняясь со своим сменщиком.
– Понятно. Тогда я позвоню завтра утром. До свидания.
Он перезвонил своему другу, ректору музыкальной академии, с которым был знаком с детства.
– Добрый день, Фархад. Извини, что тебя беспокою.
– Ничего страшного. Мы сидим и пьем с Рахманом за твое здоровье. Ты можешь к нам приехать?
– Нет, я сейчас в Кубе. Точнее, в Красной Слободе.
– Понятно. Сколько ты там будешь?
– Один день или два. Точно не знаю.
– Все ясно. У тебя там своеобразное «Кубинское каприччио». Блестящая виртуозная инструментальная пьеса свободной формы, нередко с причудливой сменой эпизодов и настроений. Это опредение для каприччио. Было «Итальянское каприччио» Чайковского, было «Испанское каприччио» Римского-Корсакова. А теперь будет твое. Я даже не сомневаюсь, что ты быстро найдешь там виноватых и вернешься в город.
– Спасибо, – улыбнулся Дронго, – у меня к тебе необычное дело. Ты можешь сказать, кто из Каджаров остался в Баку? Я имею в виду – из потомков этого рода. Ведь ты тоже потомок шахского рода.
Дронго знал любопытную историю семейных преданий своего друга. Прапрадед Фархада по материнской линии – ленкоранский хан – убил его прапрадеда по отцовской линии, одного из представителей шахской династии Каджаров.
– Есть специальная книга, которую выпустили про потомков Каджаров, – сообщил Фархад, – но, насколько я знаю, там указаны не все.
– Почему?
– Племянник Ахмед-шаха сбежал во Францию, а его дочь вышла замуж за иранца, и они переехали в Баку.
– Как фамилия этого иранца?
– Откуда я помню. Ты хочешь, чтобы я знал всех потомков этого рода? Их более двухсот человек.
– А племянника звали Фаид-хан?
– По-моему, да. Он сбежал во Францию и там умер.
– Ясно. Спасибо тебе. – Дронго отключил телефон.
Он убрал телефон и снова задумался. Предположим, что об алмазе знал еще кто-то другой. Зинур Марчиев утверждает, что не видел этого камня. Странно, что он так говорит. Ведь он был правой рукой покойного ювелира. И было бы логично, если бы покойный показал этот алмаз своему помощнику. Но он этого не сделал. Значит, собирался сохранить для своих племянников. Похоже, Борис прав. Семен Борисович собирался оставить этот алмаз в своей семье и поэтому никому не собирался его показывать. Даже Марчиеву. И только один раз он сделал исключение из этого правила, уступив просьбе Валиде, показал алмаз любимой женщине. И об этом узнал убийца. Так. Здесь нужно остановиться и подумать. Валида не стала бы рассказывать каждому встречному об этом камне. Но убийца все равно узнал. Семен Борисович вообще исключается, он не показал алмаза даже своему самому близкому помощнику. Тогда кто? Кто мог узнать об этом камне?
Фатьма могла услышать об этом камне. Кто еще? Возможно, кто-то еще мог узнать. И решить, что ювелир отдал алмаз именно своей знакомой. Но кто? И почему именно так решил? Он поднялся и подошел к окну. Дурацкая загадка. Нужно не просто найти алмаз, который вдруг исчез из такого тайника. Нужно еще и вычислить возможного убийцу. Если этот разносчик прав, то получается, что убийцей мог быть старый врач
