Говоря все это, генерал демонстрировал свое понимание демократии. Понимание, которое было у многих в первый год 'перестройки'. Это тогда разрешалось фантазировать по поводу 'свободы слова', позволялось отбрить 'товарища по партии', даже если он по службе является твоим начальником. Это в те романтические времена критическое слово принималось на христианский лад: ударили по одной щеке, подставь другую.
Задача такой демократии была давно решена: Союз развалился, власть в России сменилась. И те, кто занял места в высших ее кабинетах, не собирались больше терпеть беспредел 'товарищеской' критики.
Но Рохлина, с его устаревшим пониманием вещей, терпели. Популярность генерала решала проблему приобретения голосов избирателей не в меньшей степени, чем огромные деньги, которые могло вложить правительственное движение в предвыборную кампанию.
Однако никто при этом и не думал 'выпускать джинна из бутылки'. Ни одна из приведенных выше фраз, сказанных генералом на пресс-конференции, не попала на страницы газет и в телевизионные репортажи. Выбиралось и цитировалось лишь то, что было удобоваримо для властей.
Рохлин, конечно, не мог знать этого. Ему еще были неведомы правила политических игр и предвыборных технологий.
Он был увлечен ожиданием результата своего политического хода...
... Имя генерала в списках НДР сыграло свою роль на выборах в Госдуму в декабре 1995 года. Движение получило значительно больше голосов избирателей, чем рассчитывалось аналитиками. Лидер движения Виктор Черномырдин мог позволить себе улыбаться улыбкой римского гражданина Понтия Пилата... Выполнять свои обязательства перед генералом он не собирался.
'МНЕ СТАЛО ГРУСТНО...'
Несмотря на то, что Рохлин неоднократно заявлял, что не пойдет в Госдуму, что ему там не место: он профессиональный военный и умеет командовать, а бегать по коридорам с папкой под мышкой не хочет, в январе 1996 года он все же стал депутатом.
План по его замене на другого военного - члена НДР генерала Александра Галкина19 - оказался неосуществим.
Незнание законов не освобождает от обязанности выполнять их. Сегодня трудно ответить, на самом деле руководители НДР не знали о невозможности такой перестановки в партийных списках после выборов или генералу, как говорится, 'вешали лапшу' целенаправленно.
Генерал верит в 'незнание закона'. Но, думается, нельзя исключать, что его просто не хотели выпускать из 'дружеских' объятий. В ходе предвыборной кампании Рохлин зарекомендовал себя слишком самостоятельной фигурой. Его слова могли насторожить кого угодно.
Выпускать в армию генерала, который собирается бороться за эту армию и Родину (такое слово уже несколько лет не звучало в устах московских политиков), который полон идей решения проблем на Кавказе, умеет командовать (с шестью сотнями против шести тысяч устоял в Грозном), зовется среди солдат и офицеров 'папой'...
Только ненормальный мог позволить такому генералу остаться командиром корпуса, да еще выполнить обещания по перевооружению этого корпуса, превратив его в самую боеспособную единицу армии. А ненормальными руководителей НДР назвать нельзя. На их месте вполне логично было предложить генералу почетную должность председателя Комитета Госдумы по обороне. Почетную, но бесправную. Власти никакой. Танков и пушек нет. Даже если и возмутится генерал, обидится на обман, ничего страшного...
Впрочем, все это, быть может, лишь досужий вымысел. И генерал Рохлин был просто незаменим в роли законодателя военного дела...
Если последнее верно, то очень странно, что сразу после избрания генерала депутатом Виктор Черномырдин перестал интересоваться им.
- Ни по одному телефону я не мог связаться с лидером НДР, - говорит Рохлин. - Помощники премьера всегда отвечали: 'Его нет' или 'Занят'.
Генерал был предоставлен самому себе.
- После выборов я немного отдалился от проблем Чечни, - говорит Рохлин. - Причины две. Во-первых, было очень много новой для меня работы над законами, сопротивление которым началось еще на стадии их разработки и вынесения на обсуждение Госдумы. А во-вторых, ко мне попали документы о беспрецедентных финансовых махинациях в Минобороны. Я и прежде слышал, что в руководстве армии есть люди, которые не прочь урвать кусок со скудного армейского стола. Сам сталкивался с фактами разбазаривания имущества и средств. Когда в 1993 году принимал корпус в Волгограде, обнаружил пропажу 600 машин и 2,5 тысячи аккумуляторов. Но все это оказалось цветочками в сравнении с тем, что творилось в Москве. Сотни миллиардов рублей одним росчерком пера перегонялись из бюджета министерства куда и как хотелось. Найти эти деньги становилось невозможно. А те; кто был причастен к этому, уверяли, что все пошло на благо армии. Убытки же списывались на плохое финансирование и несовершенство банковской системы...
Так, к примеру, было с фирмой 'Люкон'. Если коротко, то суть этого дела такова: Минобороны в лице Главного управления по строительству и расквартированию войск в 1993 году подписало договор с фирмой, по которому 25-этажный дом с подземным гаражом на 540 машин, рестораном, комплексом предприятий бытового обслуживания, расположенный в Северном Чертанове, передается фирме 'Люкон'. Взамен фирма обязуется в течение трех лет с 1993 года передать Министерству обороны 600 квартир.
В результате никаких квартир Минобороны не получило. Но зато подписало с 'Люконом' другой договор на строительство аж 6000 квартир. Из-за срыва бюджетного финансирования Минобороны договор не выполнило. Фирма предъявила штрафные санкции на 118 миллиардов. А генеральный инспектор Минобороны генерал Константин Кобец, сын которого трудился в 'Люконе', начал добиваться выплаты этого штрафа. Он подключил к делу тогдашнего заместителя министра обороны Андрея Кокошина и аудитора Счетной палаты генерала Юрия Родионова...
Усердие, с которым выбивались миллиарды на уплату штрафа, поистине беспримерно.
Газета 'Московский комсомолец' 15 марта 1996 года опубликовала материал 'Дом, который украли', где изложила суть проблемы. А 5 июля Рохлин выступил на пленарном заседании Госдумы. Тема выступления: 'О результатах проверки Счетной палатой Российской Федерации фактов, изложенных в статье 'Дом, который украли', опубликованной в газете 'Московский комсомолец'...'
В этом же выступлении Рохлин рассказал о пропаже 23,1 млн долларов, полученных от продажи боеприпасов в Болгарии, о 4,5 млн долларов, исчезнувших в Латвийском индустриальном банке, о валютных кредитах Минобороны банку 'Менатеп' под символические проценты, о злоупотреблении с распределением квартир и при продаже имущества, о тысячах единиц техники и оружия, испарившихся при выводе войск из Восточной Европы и Монголии...
Рохлин пофамильно назвал тех, кто так или иначе причастен к различным злоупотреблениям. Это, кроме вышеназванных, генерал-полковники Харченко Д. К., Жеребцов В. В., Чуранов В. Т. ... И в первую очередь начальник Главного управления бюджета и финансов Минобороны генерал-полковник Воробьев В. В., которого генерал считал идеологом той финансовой системы, которая была построена в министерстве и которая позволяла осуществлять любые финансовые махинации...
Основной причиной всех этих проблем Рохлин назвал то, что 'министр обороны (теперь уже бывший) Грачев П. С. погряз в коррупции, окружил себя прихлебателями и ворами'.
Кроме того, председатель Комитета Госдумы по обороне заявил: 'Руководству Министерства обороны, занятому личными проблемами, не до войны в Чечне, а с подчиненных трудно что-либо требовать, если
