Какая-то быстро прогрессирующая проказа. И молчат, молчат о вчерашнем вечере. Может, свет прольете?
- А что родители-то говорят?
- Что вы были в гостях. Еще, что играли на пианино. Затем ушли. Нет- нет, без дочери. Та сама, потом, попозже выходила. Не к вам? Нет? Тааак. Виталий Леонидович, как коллега коллеге - рассказывайте. Криминала пока никакого не вижу. Но вот зараза эта… Кстати, и отец Тамары слег. Нет, врать не буду, не с этой проказой. Что - то другое. Что - то с глазами. Точнее, что-то с… Ну, глаз-то нет. В курсе наверное, что случилось? Нет? Ну, не об этом речь. Речь вот о чем. Да нет, у девушки никаких таких симптомов. Вы не перебивайте, пожалуйста. Повторяю - речь о том, чтобы понять, откуда у пацанов эта болезнь, где они ее подцепили и не заразна ли она. Не знаете? Хорошо. Считаете - по заслугам? А если эта мерзость заразная? Врачи? Они даже не могут определить, что это. А если это утечка? Наш город и район, сами знаете, как нашпигован. Что тогда? Знаете, ведь я вас и задержать могу. В качестве подозреваемого. В чем? Поверьте, опыт есть. Ну, к примеру, в покушении на изнасилование. Вон, царапины какие - явно женскими коготками, а? Да, потом все разъяснится. И выпущу, и извинюсь и компенсацию из своего кармана выплачу. Но пока суть да дело, узнаю, что произошло. И главное- где. Их не трогать? Да ради Бога, я - человек неблагодарный.
Я затушил сигарету, начал набивать трубку. Прокурор понял, приготовился слушать.
- Все произошло в парке. Там, в дальнем конце, возле самого леса.
- Знаю то место. Уже колючей проволокой думал огородить. вечно истории какие-то. Ну и?
- Навалились откуда-то. Отвадить, наверное, хотели. нож к горлу. Вот - я показал порез. - А потом Тамара прибежала. Ну, внимание отвлекла, а я вырвался. Потом ее домой… хотел проводить, а она, вот шахнула по фэйсу и убежала… А когда я вернулся, тех пацанов уже не было. Только… Знаете, там на скамейке какая-то эээ дрянь, какая- то пена зеленая оставалась. Вонючая такая. Может, это?
- Немедленно сообщу куда следует. что еще о них знаете?
- Ну, на кладбище его видел.
- Это мы знаем. Но никто больше…
- Может, в дури ихней?
- Может. Но при них, когда в больницу поступили, естественно, не было.
- Дома?
- Давайте все-таки определимся с вами, - обиженно поджал губы прокурор. Я понял - несколько зарвался. Не учи ученого.
- Я больше ничего такого про них не знаю. Разве что, был еще и четвертый. Который с ножом. Тот, мне кажется, постарше, поопытней. Знаете, нож прижал крепко, не шутейно. Но он был сзади. Потом рванулся в кусты. Нет, не видел.
- Хорошо. Проедем с нами? Или сразу в путь? Проедем? Замечательно!
Откажись, подумает, что испугался, смотаться хочет. Все равно тормознет, этот маленький хитрец. Да и вообще, интересно.
Интересного оказалось мало. Никакой пены, никаких следов. Только что пуговка на газоне напротив скамейки, да еще нож в кустах. Со следами крови. Может, и моей, а может, и нет.
- Кровь согласны оставить на анализ? - поинтересовался прокурор. - Нет, просто на случай, если не ваша, и примерить тогда нож к другим делам.
- Да пожалуйста!
- Вот и спасибо! И больше вас не задерживаю. Прощайте! Езжайте вот с ними, там у вас все чин- чинарем… А я еще подожду этих… эпидемиологов, не выговоришь, черт их возьми. Пусть смывы со скамейки сделают. На всякий случай.
Рейс был вечером, поэтому я заглянул в областную больницу. К Тамаре я прокрался тихонько. Она лежала в палате одна, на животе, глядя в окно. На скрип двери повернулась. И тут же мелко начала дрожать мелкой, но явственной, со стуком зубов, дрожью.
- Ну, не прикалывайся. Это же я. Ну что ты?
Девушка открыла ротик, набрала воздуха и…
Зажимая уши, я выскочил из палаты, рванулся на лестницу - благо, палата была у самого выхода на пожарную лестницу. Да что же это такое, черт побери, а? Чтобы девушка в таком возрасте и так визжала. Нет, надо хоть что-то пронюхать. Ладно, воспользуюсь служебным положением. В ординаторской этажом ниже я предъявил врачу свои корочки и спросил насчет пациентки палаты № 18. мол, когда будет доступна контакту на предмет ее допроса.
- Шок. Физически здорова. Сейчас уже контакту доступна. Но о том, что ее так потрясло, говорить отказывается категорически. Ночью не давала выключать свет. Сразу - в визг. Вот опять - слышали, наверное? послал сестру узнать.
- Но что это все- таки?
- Я же сказал - шок.
- Это как, не опасно?
- Теперь нет. Но если повторится… Всяко бывает. А допросить, если аккуратно… Хотя, давайте все же подождем. Если не горит.
- Нет, что вы. Спасибо. Пойду, - поднялся я под подозрительным взглядом вошедшей медсестры.
Уже выходя услышал ее шепот и голос врача: ' Да что вы, это - следователь, он документы предъявил'. Нет, надо сматываться.
В лайнере кресло оказалось не возле иллюминатора, а счастливчик еще и зашторил его. Не понимаю, это что, трусы или просто скверные люди, те, которые во время полета не любуются этим чудом - небом, облаками, просторами, которых не увидишь оттуда, снизу? Ну да что толку гадать? В общем, весь полет я провел в размышлениях. Думал о деле - как-то нелепо и поспешно меня из него вывели. О гибели этих ребят и еще - до них. Прав Бычек - на месте уже делать нечего. А зачем все - таки было меня на преступление толкать? И я вот так просто спер эти драгоценности. а теперь, видите ли, ему там уже делать нечего. Но это - ему. А мне бы еще поразбираться. Нет? Ну вот к примеру, где я этот Томкин взгляд видел? И что это за воспоминания такие, а? И я не я, и отец… Нет, отец совсем не похож, но там, в той памяти он, ну, не знаю, роднее что ли? А эти способности? Все- таки реинкарнация, да? Но тогда, кем это я был - спортсменом или пианистом? или там, великим танцором? Ну хорошо, а весь этот бред с наркотами и с Тамариным шоком? С какой- то заразой типа проказы? С болезнью отца? А мать не заболела? От меня- зараза? Так. Отцу я руку пожимал. Эти двое уродов меня за руки держали. А одноклассника Женю я даже не ударил. Не прикоснулся. Только пульс пощупал. Да! И тем двум - тоже. А вот мамашу не трогал. Постой, но и Тоню я…в смысле, касался. Когда домой нес. Но у нее - шок, а не эта… проказа. И как прикажете понимать? Да, насчет шока. Ни одноклассник, ни его подручные ведь от меня не огребли, так? А тоже валялись в отключке. Ну? И что их так напугало? До зеленой рвоты? Я? Страшен и велик в своем гневе?
- Молодой человек, Вам что на второе?
Ну вот же стоит деваха, улыбается, в обморок не падает. Правда, и я не гневаюсь. Нет, бред какой-то. Хотя, вся эта жизнь у меня бред.
- Курицу! - спохватился я нетерпению стюардессы.
Да, вся моя жизнь. Большую часть не помню, а те пять лет, что помню, странные какие-то. Когда я очнулся тогда, после 'утонутия', ничего не помнил и никого не узнавал. И впитывал в пустые мозги знания о себе и о человечестве в целом. Верите, нет, даже столовые приборы с удивлением рассматривал. Нет, в мясе там жареном или зубной щетке, или, к примеру, унитазе, знакомые черты признавал. А там, квартира, одноклассники, родители… Даже собственные фотографии рассматривал, как чужие. Да и сейчас, честно говоря, также рассматриваю. и сам себе я ох, как не нравился. Этакий толстячок. Это в четырнадцать лет - и толстячок? Ух, и взялся я тогда за себя! Во всех планах. Учебу наверстывал быстро - память стала просто феноменальной. А вот с фигурой… Это было изнурительно. Но что-то сидело во мне, что-то постоянно толкало к движению. Бег, гантели, бег, гири, бег, штанга, и тренажеры, тренажеры, тренажеры. Ну и, конечно, симпатии, влюбленности, свидания. Отец говорил - 'навертываешь'. Тихоней джо этого был. Я, и тихоней? Быстро сбросил вес. Появились этакие бугорки мышц. А потом еще и расти начал. И как расти! Жрал, жрал, жрал все, что под руки попадалось. И все, наверное - в рост. В пятнадцать уже был выше всех одноклассников, в шестнадцать начали сватать в баскетбольную команду, а в семнадцать все остановилось.
