ночной призыв муэдзина с минарета; Жан Ибелин, сир Бейрута, выгнав немцев с Кипра, объяснил юному королю Генриху Луизиньяну, креатуре Фридриха, что он выступил в защиту земли «сборной похлебки» (oil) против захватчиков, собравшихся со всех стран Европы; а папа отлучил от церкви Иерусалимскую патриархию, освобожденную вопреки его воле. Короче, все пороки феодальной Европы: аморальность, лживость, непотизм (устройство родственников на важные церковные должности), симония (торговля этими должностями), произвол, корыстолюбие – все это нашло в Заморской земле применение, как позднее в европейских колониях Вест-Индии и Ост-Индии. И поэтому неудивительно, что в 1244 г., когда хорезмийцы, бежавшие от монголов, вошли в беззащитный Иерусалим, бароны и горожане феодальной республики Акры считали для себя более важным делом столкновения рыцарей Ибелина с имперцами, тамплиеров – с иоаннитами, венецианцев – с генуэзцами, а главное, они хотели выжить из Палестины рыцарей тевтонского ордена, ибо немцев нигде не любили.
И ведь выжили – на беду пруссам, латышам и эстам; да и Новгороду было бы плохо, если бы Александр Невский не сумел договориться с татарами. Ибо когда в 1269 г. немцы собрали на р. Нарове силы, достаточные для взятия Новгорода, туда явился ордынский отряд. «Немцы замиришася по всей воле новгородской, зело бояхуся и имени татарского», – пишет русский летописец-патриот.
Религия в делах Заморской земли окончательно уступила место политике. Рыцари Акры заключили военный союз против Египта, армия которого была усилена примкнувшими к ней хорезмийцами и угрожала равно Акре и Дамаску. Франки Палестины объединились с курдами и арабами Сирии против мамлюков Египта и были наголову разбиты при Газе 17 Ноября 1244 г. В этой битве в последний раз отличились потомки восточных печенегов, ветераны, знавшие Кучлука и видевшие Джэбэ с саблею в руке. Потери христиан исчислялись неточно: от 5000 до 16000 человек. Цифра по тем временам огромная О каких-либо попытках освободить Иерусалим нечего было и мечтать.
Последний крестовый поход предпринял французский король Людовик IX в 1250 г. Еще одна полная катастрофа! А затем – анархия, взаимная резня на улицах Акры, война на море генуэзцев против венецианцев, на острове Тир – французов против венецианцев, и так до безумия – все против всех!
Подробное перечисление убийств и предательств увело бы нас в сторону от темы. Мы обнаружили то, что искали, – причину неуклонного упадка Заморской земли: ведь это первый крах колониального режима, первый неуспех европейской колониальной политики, первая расплата захватчиков за оскорбления, нанесенные союзникам – восточным христианам. Но это было не последнее преступление крестоносцев, и, особенно их ведущей организации – ордена тамплиеров.
Преступление потому так и называется, что его можно и не совершать. Если прежние неудачи можно было «свалить» на «силу вещей», то последующий факт – продукт собственной злой воли, преступление, и совершивший его несет личную ответственность.
Половцы на Ниле
Египет – страна беззащитная. Стоит лишь азиатам перейти Синайскую пустыню и достичь самого восточного из рукавов нильской дельты, покорение остальной страны – дело легкое. Поэтому в древности на этом рукаве была сооружена крепость Пелузиум, предназначенная для предотвращения вторжений противника в дельту. Но толку от крепости было мало. Поэтому египетские владыки средневековья предпочитали иметь мобильную армию, но о том, чтобы поднять на войну население своей страны, они даже не мечтали. Потомки героических воинов Тутмоса III и Рамзеса II покорно платили налоги, но категорически отказывались защищаться от любого врага. Поэтому фатимидские халифы и аюбские султаны покупали воинов: кыпчаков и черкесов, которые воевали так, что выдержать их натиск не могли даже храбрые французские рыцари.
Мамлюки составляли две дивизии, скомплектованные по этническому принципу. Кыпчаки и другие степняки, расположенные на острове ар-Рауда на Ниле (ал-Бахр), и черкесы, размещенные в цитадели Каира (ал-Бурж, т.е. бург, немецко-французское слово). Именно бахриты дважды разбили французских рыцарей и считали, что их мужество заслуживает награды. Но молодой султан Тураншах, обученный в багдадских медресе юриспруденции, диалектике, теологии и т.п., совсем не знал этнографии, т.е. не имел представления о тех людях, которые спасли его престол и изгнали наглых захватчиков. Он наградил чинами не их, а своих фаворитов. И однажды ночью, спьяну, велев принести себе много светильников, начал тушить их, срубая огонь саблей и крича: «Вот как я расправлюсь с бахритами». Через несколько дней – 2 мая 1250 г. – бахриты напали на его шатер. Когда султан вышел, ему отрубили полруки, он бежал в лес, растущий по берегу Нила, и вошел в реку по горло. Тут его прикончили стрелами.
Очередной парадокс истории! Половцы или куманы, разгромленные, преданные и проданных в рабство, стали хозяевами мусульманской страны, где большую часть населения составляли угнетаемые христиане – феллахи и копты. Казалось, что Египет превратился в этническую химеру – сочетание несовместимых элементов, – но этого не случилось. Все эти элементы жили раздельно, в симбиозе, благодаря чему социальная структура оставалась крепкой. Однако мамлюки решили, что они должны не служить такой неполноценной стране, а заставить эту страну служить им. Они произвели переворот, убили султана Тураншаха и отдали престол султанше, вдове предшествовавшего султана, выдав ее замуж за мамлюкского эмира, туркмена Айбека.
Султанша полюбила своего мужа настолько, что пожертвовала всем из-за ревности. Узнав, что Айбек нашел ей соперницу, она дождалась, когда после конной игры в шары он пошел в баню, послала своих евнухов убить мужа, а престол предложила юному эмиру.
Бедная глупая женщина! Она не знала, что такое степная дружба. А мамлюки были степняки. Эмир отказался от престола. Евнухов-убийц распяли. Султаншу увели из дворца в Красную башню, и там юный раб забил ее насмерть каблуками, а труп бросили в тюремный подвал. Это случилось 2 мая 1257 г.
Игнорирование этнографии, как и фантазирование на эту тему, всегда ведет к трагичным последствиям. Люди не одинаковы, а тем более разнятся этносы. Те реакции, которые естественны у арабов, нелепы у французов, оскорбительны у тюрок и монголов и противоестественны для китайцев. Поэтому оптимальным вариантом этнического контакта является симбиоз, когда этносы живут рядом и порознь, сохраняя мирные отношения, но не вмешиваясь в дела друг друга. Такая система сложилась в Египте и дала отменные результаты.
Первое предательство – сидонская трагедия
Летом 1260 г. монгольский правитель Сирии Кит-буга нойон со своей крошечной армией (20. 000, по Киракосу, и 10. 000, по Гайтону) стоял у Баальбека, считая, что он и его войско в безопасности. С востока его охраняла пустыня, на западе высились замки христианских рыцарей. Увы, Кит-буга знал пустыню, но не ведал рыцарей.
Владетель Сидона, Жюльен, унаследовал город от деда и отца, сражавшихся – первый с мусульманами, а второй – с имперцами. Жюльен имел очень большие руки и ноги, был ширококостен и толст, считался храбрым рыцарем, но падшим морально. Игра и частые развлечения сделали его должником тамплиеров, и дошло до того, что ему пришлось заложить им свою сеньорию – Сидон. Р. Груссе называет его «тяжелый барон с легкой головой» и рассказывает, что он поправлял свои финансовые неудачи грабежом соседей. Так, он ограбил окрестности Тира, где правил его родной дядя. В отсутствие мамлюков он грабил Сирию, а после завоевания Сирии монголами снова напал на беззащитное население и вернулся в Сидон с добычей и пленными, позабыв, что Сирия уже год как принадлежит монголам.
Монголы были изумлены. Они полагали, что набеги можно и нужно делать на врагов, но не на союзников, а грабежом может заниматься разбойник, а не принц. Племянник Кит-буги с небольшим отрядом погнался за сидонскими рыцарями, чтобы выяснить недоразумение, освободить пленных и вернуть принадлежащее им имущество. Рыцари увидели, что монголов мало, повернули коней, окружили монгольский отряд… и всех убили.
Так совершилось первое предательство, нарушившее причинно-следственную связь событий актом произвола, имевшего в данном случае противоестественную доминанту.
Впрочем, произойди такое где-нибудь около Лиможа или Арраса, особых последствий не было бы. Родственники погибшего подали бы в королевский суд, где дело лежало бы долго, пока не ушло бы в архив. Может быть, брат или отец погибшего, прикончил при случае пару убийц, а потом все было бы предано забвению. Таковы преимущества цивилизации и блага культуры.
Но Кит-буга был не француз, а найман. Он знал, что за удаль в бою не судят, а за предательское убийство доверившегося не прощают. Не успели жители Сидона отпраздновать удачный набег, как у стен их
