– Но вы поняли его?
– Да, я его понял.
– И вы ответили?
– Да, ответил.
– И вы дали неверный ответ, не так ли?
– А что мне оставалось делать? Окружной прокурор вложил слова в мои уста, и в каком-то смысле они были верны. Они…
– Обождите минутку, – сказал Мейсон, в то время как доктор колебался. – Не хотите ли вы дать нам понять, что готовы сделать любое заявление, какое окружной прокурор от вас потребует?
– Нет, я не это имею в виду.
– А я подумал, что это.
– Нет-нет. Я чувствовал себя довольно неудобно, давая свой ответ… Ведь все в жизни зависит от каких-то предположений, вытекающих из информации источников, которые мы считаем как бы образцом.
– Понимаю. Я не считал этот пункт особенно важным, доктор, пока окружной прокурор не акцентировал на нем внимание. Тогда я решил докопаться до истинных фактов. Спасибо, доктор, у меня все.
Доктор Джеффри вскочил со свидетельского места, словно стул под ним внезапно раскалился.
Окружной прокурор Хейл пытался скрыть свою растерянность, демонстративно роясь в бумагах.
– У вас будут вопросы? – осведомился Мейсон голосом, так и излучавшим мягкость и примирение.
В задних рядах послышались смешки.
– Вы занимайтесь своим делом, а я своим, – огрызнулся прокурор через плечо, все еще не отрываясь от бумаг.
Судья Норвуд резко хлопнул по столу перед собой:
– Достаточно, джентльмены. Суд объявляет десятиминутный перерыв.
Глава 15
Миссис Баррис обладала ярко выраженным пытливым умом и повышенным интересом к отдельным персонам. Каждодневные темы, обсуждавшиеся в газетах, казались ей бледными и бесцветными, если только не затрагивали интимных подробностей жизни обитателей Медвежьей долины.
Во время утреннего десятиминутного перерыва в судебном заседании миссис Баррис, ощущая собственную значимость из-за причастности мужа к разбирательству, не смогла удержаться от соблазна сделать несколько загадочных замечаний в беседе с Хейзл Перрис, женой местного мясника.
В ответ на заявление миссис Перрис, что мать и дочь Эдриан были слишком милыми людьми, чтобы быть замешанными в подобной истории, она заметила:
– Может быть, именно потому, что они действительно милые, они-то и замешаны.
– Что ты имеешь в виду, Бетси?
– Ну, ведь ты же знаешь, Хейзл, каков был этот Артур Кашинг.
– А какое это имеет отношение к делу?
– Ну, как бы ты себя повела, ужиная с мужчиной, если бы он не понял, что ты действительно отвечаешь «нет»?
– Я колотила бы его по голове скалкой до тех пор, пока его уши не заработали бы как следует, – с большой решимостью заявила Хейзл Перрис.
Миссис Баррис согласно кивнула:
– И я бы так сделала, и Карлотта так сделала, только у нее не было скалки, а было зеркало.
– Да нет, это совсем не так, – возразила миссис Перрис. – Если бы она била зеркалом, у Артура голова была бы побита, а все лицо и шея были бы в порезах.
– Кто тебе это сказал?
– Да я просто рассуждаю.
Миссис Баррис приняла вид человека, способного сказать намного больше, если бы он только захотел.
– Ты не можешь вечно верить тому, что говорят специалисты в таких случаях.
– Но об этом говорит просто здравый смысл, Бетси Баррис, и ты понимаешь это не хуже меня. И потом, разве твой муж не говорил, что сначала услышал выстрел и только потом звон стекла?
– Иногда Сэм путает.
– Что, и на этот раз он напутал? – спросила миссис Перрис с пытливостью ищейки, идущей по следу.
– Если уж ты спрашиваешь меня, то Карлотта дала ему пощечину, бросила в него зеркало и ушла. Быть может, она промахнулась, попала в спинку кресла на колесах. Потом, когда Карлотта рассказала обо всем матери, та положила в карман револьвер и пошла высказать Артуру Кашингу все, что она об этом думает. Артур, видно, стал над ней смеяться, тогда она достала револьвер, может быть, чтобы только хорошенько его припугнуть. И вот тогда Артур Кашинг схватил то зеркало в раме и бросил в нее. Она дернулась в сторону, и револьвер от толчка выстрелил.
– Глупость и бессмыслица, – заявила миссис Перрис. – Карлотта, может быть, и замешана в этом по самые уши, но мать ее ничего не знает. Нынешние девушки знаешь какие хитрые. Кто знает, что было на уме у Карлотты, когда она была там всю ночь с мужчиной и без сопровождения. Но Белл Эдриан не такая. Ты никогда меня не убедишь, что она могла пойти туда в два часа ночи. Это настоящая леди. Она дождалась бы утра.
Миссис Баррис начала что-то говорить, но спохватилась.
– Если бы ты знала человеческую натуру, как я, – продолжала миссис Перрис с чопорным видом, – ты бы поняла, что Белл Эдриан не тот тип… Я работала официанткой до того, как перебралась сюда, и повидала людей. Уж я-то могу их различать.
– Да уж ты с твоим официантским опытом! – фыркнула миссис Баррис. – Когда-нибудь я докажу тебе, что ты ошибаешься. Сейчас я не могу всего сказать, но когда все закончится, ты у меня просто сядешь и будешь слушать. Думаю, ты не одна, кто имел дело с людьми и умеет различать характеры. Кое-что мне известно.
– Бетси, да о чем ты? О чем ты мне расскажешь, когда все закончится?
– Ни о чем. Я просто болтала. Сейчас мне надо зайти на минуту к Сэму. Извини.
С неожиданной резкостью, полностью противоречащей ее обычной общительности, она повернулась и пошла по переполненному коридору.
Несколько секунд миссис Перрис стояла, глядя вслед массивной фигуре, продвигавшейся по коридору. Когда жена мясника повернулась, то оказалась лицом к лицу с шерифом Элмором.
– У тебя озадаченный вид, – заметил тот добродушно.
Поддавшись импульсу, она взяла его под руку, отвела в сторону, чтобы их не могли слышать, и спросила:
– Послушай, Берт Элмор, ты хорошенько допросил Сэма Барриса?
– Сэма Барриса? А как же! Мы все проверили по времени.
– Я не о времени говорю. Я спрашиваю, хорошо ли ты допросил его, чтобы выяснить все, что ему известно?
– Думаю, что да.
– На твоем месте я бы так не думала. И вообще, я не стала бы тратить время на Сэма Барриса, а занялась бы как следует Бетси Баррис.
– О чем это ты?
– Да о том, что Бетси Баррис знает что-то об этом деле, о чем боится говорить, пока все не закончится. Она сама только что сказала мне об этом, и я думаю, есть что-то, что связывает Белл Эдриан с убийством.
– Почему ты так думаешь, Хейзл?
– Потому что она сама так говорила. Говорю тебе, Берт Элмор, займись-ка этой женщиной, да так, чтобы Сэму Баррису ничего не было об этом известно. Вызови ее к себе в офис. Бьюсь об заклад, ты узнаешь что-то такое, что перевернет все дело.
