Шериф задумчиво прикрыл глаза.
– Что именно она сказала, Хейзл?
– Дело не только в том, что она сказала, но и в том, как она говорила и как себя вела…
– Она говорила о чем-то, что может рассказать лишь после закрытия дела?
– Да.
– Она давала понять, что она и Сэм чего-то недоговаривают?
Миссис Перрис кивнула.
– Спасибо, Хейзл, – сказал шериф и, резко повернувшись, направился ко входу в зал суда, где окружной прокурор Хейл обсуждал что-то со специальным обвинителем Ивсом.
Глава 16
По окончании перерыва, когда судья Норвуд призвал зал к порядку, окружной прокурор Хейл вызвал для дачи показаний специалиста по баллистике из городской полиции, присланного специально по данному делу.
Специалист заявил, что он изучил роковую пулю, сопоставил ее с «кольтом» полицейского образца номер 740818, и, по его мнению, выстрел был произведен из этого револьвера. Он представил фотографии по испытательному выстрелу из револьвера и по сравнению результатов с роковой пулей.
Мейсон вызвал небольшую сенсацию, заявив, что отказывается от перекрестного допроса.
Окружной прокурор, удивившись, вызвал Харви Делано в качестве свидетеля обвинения.
Делано, стройный, изящный, одетый в хорошо сшитый двубортный костюм, казался гораздо более соответствующим обстановке, чем когда на нем были все эти ковбойские причиндалы – сапоги ручной работы на высоком каблуке, в которых его маленькие ноги выглядели еще меньше, широкий ремень с заклепками, подчеркивавший тонкую талию.
– Ваша честь, – сказал Дарвин Хейл, – это небеспристрастный свидетель. Он адвокат дочери обвиняемой. – Он резко обернулся к Делано: – Я хочу привлечь ваше внимание к револьверу, представленному здесь как вещественное доказательство. Видели ли вы когда-нибудь раньше этот револьвер?
Делано явно хорошо подготовился к этому тяжелому испытанию в качестве свидетеля.
– Я адвокат Карлотты Эдриан. В качестве такового я отказываюсь раскрывать любые признания своей клиентки.
– Я не прошу вас раскрывать признания вашей клиентки. Я не спрашиваю вас о том, что вы говорили своей клиентке либо что ваша клиентка говорила вам. Я прошу вас дать показания по факту. Видели ли вы этот револьвер раньше?
– Да.
– Чей это револьвер?
– Мой.
– Когда вы видели его в последний раз?
Делано провел языком по губам, посмотрел как-то беспомощно на судью и сказал:
– Я оставил это оружие Карлотте Эдриан, которая является моим другом, равно как и клиенткой.
– Известно ли вам, был ли револьвер у нее вечером второго числа и утром третьего числа этого месяца?
– Я не могу этого знать.
– Вы не можете знать, что его не было у нее?
– Нет.
– Когда оружие было у вас в последний раз?
– В прошлое воскресенье.
– У меня все, – заявил Хейл.
– Я не настаиваю сейчас на перекрестном допросе, – сказал Мейсон, – но могу задать вопрос позднее.
В качестве свидетеля был вызван нашедший револьвер помощник шерифа, который сообщил, что обнаружил оружие в низких кустах в тридцати двух с половиной футах от автомобиля мисс Эдриан.
Снова Мейсон отказался от перекрестного допроса.
Вызванный для дачи свидетельских показаний Декстер К. Кашинг сообщил, что он отец покойного. Явно борясь со своим горем, он, стиснув зубы, подтвердил, что показанная ему окружным прокурором сломанная рама от зеркала точно представляла собой часть старинного зеркала, принадлежавшего семье в течение нескольких поколений. Он забрал это зеркало в Медвежью долину и попросил сына повесить его в гостиной. Свидетель временно поставил зеркало в гараж.
– Артур Кашинг был вашим единственным сыном? – спросил Мейсон.
– Да.
– Он был бы вашим единственным наследником?
– Да.
– Вы вдовец?
– Да.
– Вы заинтересованы в исходе этого дела?
– Да.
– Вы наняли всем нам известного адвоката Крестона Ивса, чтобы давать окружному прокурору советы по данному делу?
– Да! – почти прокричал Декстер Кашинг.
– С целью довести дело до осуждения этой обвиняемой?
– Да.
– Платите ли вы гонорар мистеру Ивсу?
– Да.
– И вы, естественно, очень хотели бы, чтобы обвиняемая была осуждена за убийство.
– Я надеюсь, что ее признают виновной в убийстве и приговорят к казни.
– Вы хотите отомстить за убийство вашего сына?
– Да.
– Насколько я понимаю, вы не хотели бы, чтобы убийца вашего сына остался безнаказанным?
– Я готов потратить все до последнего цента, лишь бы правосудие восторжествовало.
– А если бы обвиняемая была невиновна, то все деньги, которые вы тратите для того, чтобы ее осудили, лишь помогли бы настоящему убийце уйти от наказания. Вы когда-нибудь думали об этом?
– Мистер Мейсон, занимайтесь своим делом, а я займусь своим.
– Вы думали об этом? – вновь спросил Мейсон.
– Не думал и не собираюсь. Она виновна.
– И исходя из этого предположения вы прилагаете все усилия, чтобы ее осудили?
– Погодите, вы не слышали обо всех уликах, – произнес Кашинг мрачно.
– Спасибо, я послушаю. Надеюсь, вы тоже. Благодарю вас, мистер Кашинг, у меня все.
Кашинг сошел со свидетельского места.
– Да, кстати, – сказал Мейсон, будто вспомнив что-то в последний момент, – на этот вопрос вы можете ответить оттуда, где вы стоите, мистер Кашинг. Вы когда-нибудь знали мисс Мэрион Китс?
– Нет.
– Ваш сын никогда о ней не говорил?
– Нет.
– Благодарю вас, – произнес Мейсон, скрывая за своей улыбкой удар, полученный от ответа Кашинга. – У меня все. Спасибо.
– Вызывается Нора Флеминг, – объявил окружной прокурор.
Нора Флеминг оказалась привлекательной, хорошо сложенной блондинкой. Она служила у Артура Кашинга горничной. Она явно неохотно давала показания, опустив свои большие голубые глаза, говорила так тихо, что ее трудно было понять.
Ее рассказ складывался мало-помалу.
Артур Кашинг сказал, что ожидает гостей к ужину вечером второго числа. Она приготовила ужин, и
