Анаис шла вдоль внешней стены Амфитеатра к Нишам Ожидания, – вырезанные в стенах полукруглые углубления с каменными скамейками должно быть помнили всех, ожидавших своего часа на арене. В одной из них девушка и нашла Палача. Скорчившись, обхватив голову руками, он сидел на скамье, вокруг валялись пустые бутылки, а воздух резко пах дурманными куреньями. Анаис присела на скамью рядом. Молодой человек никак не отреагировал на ее появление.
– Палач, – девушка легонько коснулась его руки. – Палач, ты меня слышишь?
Он с трудом поднял на нее стеклянный взгляд. В его глазах, черных из-за расширенных зрачков, застыла беда и бездна.
– Велиста… – хрипло произнес он, – девочка моя…
– Палач, Палач, очнись, это я, Анаис. Ты меня слышишь?
Глаза Плача продолжали изучать пустоту. Прикоснувшись подушечками пальцев к вискам молодого человека, Анаис глубоко вздохнула и принялась очищать его мозг своей энергией. Постепенно взгляд молодого человека сделался осмысленным, а потом и вовсе прояснился.
– Палач, – Анаис заглянула ему в лицо, – ты меня слышишь?
– Слышу, – глухо ответил он.
– Скажи, кто я?
– Анаис.
– Вот и хорошо. Пойдем наверх, здесь холодно, темно и сыро.
– Как ты меня нашла?
– Какая разница. Пойдем отсюда. Я понимаю, как сильно ты ненавидишь теперь Патриция, но все же, быть заживо погребенным здесь…
– Я его не ненавижу. Он не мог поступить иначе.
– В каком смысле? – Анаис решила даже, что ослышалась.
– Он просто не мог поступить иначе, – повторил он.
– Как так? Я… не понимаю…
– Когда-нибудь поймешь. Ты права, надо уходить отсюда.
Палач тяжело поднялся со скамьи и, пошатнувшись, схватился за стену, едва не рухнув на пол.
– Обопрись на мое плечо.
Палач посмотрел на хрупкую девушку и криво усмехнулся.
– Как хочешь, – Анаис пошла вперед, освещая дорогу, Палач поплелся следом.
У каждого страха бывают свои приливы и отливы. Они накатывают внезапно, порою они безотчетны и необъяснимы.
Зачастую особо сильные приливы случаются ночью или рано утром, затем прилив сменяется отливом, в на душе, как на песчаном берегу, остаются разнообразные, почти что осязаемые воспоминания, выброшенные страхом, как простой морской водой, выносящей на песок обломки затонувших кораблей…
Анаис подошла к кабинету Патриция и постучала в двери.
– Входи, Анаис! – ответил глухой, раздраженный голос Патриция.
Сидя за столом, Повелитель просматривал какие-то бумаги. Перед ним стояла пепельница в виде причудливого цветка, выполненная из черного хрусталя. Время от времени Патриций проводил пальцами по хрустальным лепесткам, делая это скорее машинально, чем осознанно.
– Что тебе, Анаис? – спросил он, не поднимая взгляда от бумаг.
– Говори.
– Я пришла сказать, что хочу отказаться от коронации.
– Что значит: «Хочу отказаться от коронации»? – Патриций сделал пару пометок в одном документе и взялся за другой.
– Это значит, что я не стану присягать вам на верность и не буду Принцессой Марса. Я отказываюсь от престола, Империи. От всего.
– Анаис, я слишком занят, чтобы слушать твои глупости. Иди, займись чем-нибудь.
– И все-таки вы меня выслушаете, – голос Анаис звучал спокойно и твердо. – Я
– Замолчи, – Патриций поморщился, словно сам звук ее голоса был ему неприятен, отложил бумаги и, наконец, поднял взгляд. – Я уже продумал варианты. Все устроится наилучшим образом: сразу после Коронации ты выйдешь замуж и счастливого пути к вожделенной свободе. А теперь уходи, я по-прежнему занят.
– Замуж? – Анаис ошеломленно смотрела на него. – За кого?
– За принца Урана.
– И это называется «наилучшим образом»?
– А ты считаешь – нет? По-моему, прекрасный компромисс.
Перед глазами Анаис возникло прыщавое, бледное лицо молодого принца Урана, несмотря на свой юный возраст, он уже успел заработать себе славу развратника, бездельника и пьяницы.
– Коронации не будет – твердо сказала Анаис, – и замуж я не выйду ни за принца Урана, ни за кого другого.
– Ступай прочь.
Заметив, что по Большому Центральному Балкону прогуливается Дракула, Сократ окликнул его. Старый вампир сделал вид, что не услышал и направился дальше, тогда толстяк наполовину вылез в окно, перегнулся через мраморный подоконник и ухватил Дракулу за край малинового плаща. Вампир пару раз дернулся, безуспешно пытаясь освободиться, и с ненавистью уставился на Сократа.
– Слушай, Дракула, скажи, что происходит, а?
– Отпусти! И убирайся с глаз!
– Дракулушка, ну не визжи, скажи, лучше, что происходит? Где Палач, и что вообще…
– Сказал, убирайся! Иначе я за себя не отвечаю!
– Ладно, какой ты, право, нервный, – Сократ отпустил плащ, – и без тебя выясню. Приятно было поболтать, пиявочка.
В день Коронации Дворец расцветился огнями звездных фейерверков. Гостей собралось немыслимое количество. Представителей Урана прибыло гораздо больше, чем требовалось, правда, самого принца Урана не пригласили, только ближайшее королевское окружение.
Малахитовая Зала, как всегда, была убрана с изяществом и роскошью. Возбужденные предстоящим торжеством гости, вооружившись бокалами и кубками, постепенно рассаживались за столы.
В положенный час во всех малахитовых подсвечниках одновременно сами собою вспыхнули свечи, и полилась прекрасная музыка. Шум стих, публика смолкла, ожидая появления властителей Марса. Первым явился Патриций. Отстранено кивнув взревевшей в приветствии толпе, он направился к своему креслу. Спустя пару минут, в Залу влетели Дракула с Палачом. Поднявшись на возвышение, Дракула зашептал на ухо Георгу:
– Повелитель, случилось непредвиденное! Анаис исчезла!
– Что значит
– Она убежала, вот, записку оставила.
Вампир сунул в руку Патриция смятый лист бумаги. Он развернул и прочел: «Сожалею. Анаис.» Патриций поднял взгляд и посмотрел на столы, за которыми расположились представители Урана.
– Прошу прощения, – произнес Георг, обращаясь к залу, – возникли небольшие проблемы.
Спустившись с возвышения, он быстро пошел к выходу, за ним устремились Дракула с Палачом.
«Ну что же происходит? Что-то ведь неладное творится, но информацией никто упорно не делится…» Сократ отыскал взглядом Терр-Розе, сидевшую за одним из центральных
