– Что «эти»?
– Девушки, у тебя там, в спальне, девушки.
– А, ты об этом… Их уберут попозже. Подожди, я обуться забыл! Вот это был бы номер, явись я к Патрицию босиком, верно? Смех, да и только.
На Марсе наступала ночь. Вспыхивали и падали звезды, а в Дворцовом Парке светились, улетая в небо струи фонтанов. Многочисленные статуи приоткрывали свои каменные глаза, чтобы насладиться этим восхитительным зрелищем, потому что в сумерках вода меняла цвет особенно красиво.
– Владыка, не потревожим? – Дракула осторожно заглянул в приоткрытые двери.
– Входите.
Патриций глубоко вздохнул, отводя взгляд от пламени. Дракула с Палачом вошли в залу, и присели в кресла напротив.
– Ну и вид же у тебя, Палач, – усмехнулся Владыка, мельком глянув на молодого человека. – Хватит ли тебя на веселье в Малахитовой?
– Конечно, Георг! – улыбнулся он, демонстрируя крупные белые зубы. – А что… э-э-э-э… сегодня что-то будет?
– Да, сегодня день рождения моей дочери.
– А… мы… я…
– Прекрати.
– Владыка, мы помнили! Мы, правда, не забыли! – зачастил Дракула.
– Перестань, Дракула, невозможно слушать. Налей еще вина.
– Владыка, – он услужливо наполнил бокал Патриция до краев, – а почему вы просто так отпустили тех двоих?
– А зачем они нужны? – взгляд Георга рассеянно витал в полумраке залы.
– Ну, можно было придумать с ними что-нибудь интересное, – Дракула поднес Патрицию кубок и вино, вспыхнув, заиграло живым драгоценным камнем в хрустальной оправе.
– Они скучны, – Патриций пригубил вино. – Ты бы видел, сколько ужаса на них нагнал обыкновенный половик на лестнице и камины.
– Да, но они же не знают, что все это живое, одушевленное, поэтому испытывают безотчетный, подсознательный страх.
– Ты начал брать уроки риторики и психологии? – усмехнулся Владыка.
Дракула предпочел промолчать. Склонив голову, Палач смотрел на собственные руки и мысленно уговаривал их не дрожать.
– Значит так, – Патриций вынул из шкатулки сигару, – постарайтесь привести себя в подобающий вид до прихода гостей. Прием полуофициальный.
Лица Палача и Дракулы вытянулись.
– И никаких оргий, пока в Зале будет моя дочь. Надеюсь, пару часов вы продержитесь без обычного веселья?
– Пару часов? – озадаченно переспросил Палач. – А потом что?
– Когда она уйдет, делайте что хотите. Да, Дракула, скажи, чтобы крови не подавали, в начале вампиров не будет, они подойдут позже. Я достаточно ясно выражаюсь?
– Да, конечно…
– Владыка, – сказал Палач, – а можно я приведу свою девушку?
– Там будет много девушек.
– Нет, это немного другое, это
– Как интересно. Кто она?
– Дочь Голубых Дворян Багуров, Велиста.
– Приводи, – кивнул Патриций, – лишней не станет.
– Спасибо, Владыка.
«Зачем Палач это делает? – равнодушно подумал Дракула. – Девушке, к которой относишься „в смысле женюсь“, лучше держаться подальше от Дворца. Как можно дальше».
В это время за границы Империи Марса выходили два корабля, один летел на Меркурий, другой на Уран. Амес Гун и Паргусс-второй переговаривались по каналам внешней связи, делились впечатлениями от визита во Дворец, сходясь в одном: визит во Дворец и личное общение с Патрицием событие, безусловно, знаковое, но повторять его больше не хочется.
Патриций был облачен в шитые красным золотом одежды, грудь отягощали золотые цепи с талисманами Власти Марса, усыпанные Драгоценностями Космоса. Рядом с Георгом шла совсем юная девушка, одетая в алое с белым золотом платье. На ней не было никаких украшений, только светлые волосы свободными шелковыми волнами сыпались по плечам и спине. Меж Патрицием и дочерью наблюдалось сходство, но черты ее лица были гораздо мягче и нежнее, а огромные прозрачные глаза, осененные длинными ресницами, переливались аквамарином.
С появлением Георгов, Зала взорвалась криками приветствий. Никак на это не отреагировав, Повелитель прошел к центральному столу и сел в малахитовое кресло с высокой резной спинкой. Анаис присела по его правую руку, а Дракула с Палачом примостились по бокам. Это послужило сигналом для всех приглашенных, и они бросились занимать места за столами, стараясь усесться поближе к Повелителю. Когда суматоха улеглась и воцарилась тишина, Патриций сказал:
– Господа, приветствую вас в своем доме. Мы собрались в честь дня рождения моей дочери Анаис, ей исполняется четырнадцать, и она входит в свое Совершеннолетие.
Зала снова взорвалась криками и овацией. Когда восторги поутихли, Патриций произнес:
– Сегодня ей будет вручено Рубиновое Соцветие Марса – первый шаг на пути к Коронации. Я снова надеюсь увидеть всех вас на Присяге и Коронации, после которой Анаис станет полновластной Принцессой Марса, и вступит в законное престолонаследие.
В воздух взлетели кубки, и сотни глоток проорали:
– За Повелителя Марса! За Принцессу Анаис!
Патриций склонился к дочери и сказал:
– Улыбнись им.
Девушка сидела как натянутая струна. Она была бледна, отчего ее глаза казались еще больше.
– Не могу, у меня не получается, – тихо ответила она. – Когда можно будет уйти?
– Когда я тебе позволю.
Дракула, сидевший рядом с Повелителем, уже давно превратился в одно большое ухо, стараясь подслушать разговор отца и дочери. Он заметил, что глаза Патриция стали холодного серебристого оттенка, что означало волну гнева, поднимающуюся в его душе, и Дракула подумал, что ситуацию надо спасать, пока не поздно.
– Господа! – прокаркал старый вампир, поднимаясь из-за стола. Шум в Зале стих. – Я произношу хвалу дальнейшему процветанию Великой Империи Марса! Долгой и счастливой жизни его правителям, и пусть не оскудеет чаша их милосердия к нам, простым смертным!
Дракула склонился, с подобострастием заглядывая в лицо Патрицию. Серебристый оттенок не исчезал. Повелитель взял со стола кубок и осушил его в два глотка, затем негромко хлопнул в ладони и свет в Зале погас. Пару мгновений царила такая тишина, что она казалась живой и бархатной на ощупь. Затем, откуда- то, с невидимых малахитовых сводов, обрушились каскады розоватого света. Они лились в центр, туда, где стояли неизвестно откуда взявшиеся существа. Это были именно
Патриций помог Анаис встать и выйти из-за стола и подвел к существам. Он сам надел на голову Анаис диадему-корону, застегнул колье на шее, а статуэтки помогли вдеть серьги. Перстни скользнули на пальцы, оплело руки и предплечья кружево браслетов, и Анаис вспыхнула, точно залитая кровью Марса.
