…И была у нас ночь, ребята. Бесконечная ночь с пятницы на субботу, импульсивная, местами неуклюжая, когда мы путались в собственных конечностях и позициях, словно малолетки, не имевшие большого опыта, или стеснялись сказать о своих чувствах, краснея и лопоча милые глупости, – но запоминаемая на всю жизнь.
И было утро, когда тоска охватила мое сердце с такой чудовищной силой, что я едва не плакал. Мне пора было уходить – сдуру пообещал матери еще неделю назад помочь с перевозкой мебели на дачу. Я совсем забыл о своем обещании и даже не вспомнил о нем вчера вечером, направляясь в альков.
Она сидела на краешке постели, смотрела, как я причесываюсь у зеркала. Она боялась, что я больше никогда не вернусь – я видел это в ее глазюках, больших и удивленных, будто глаза какого-нибудь мультяшного персонажа. Я был бы рад ее успокоить и сказать, что согласен на ее сложные условия, но врать не хотел. Ограничился лишь обещанием:
– Я напишу в понедельник.
Она обреченно кивнула. Проводила меня до прихожей. Крепко обняла.
– Кажется, я влюбляюсь, – сказала она с улыбкой.
– Кажется, я тоже. Нас можно поздравить.
– Не с чем…
– …Мужчина, вы будете заказывать?
Женщина в сером пальто коснулась моей спины между лопатками. В иные времена я бы счел это фамильярностью, но сегодня (как и в предыдущие дни и, очевидно, многие последующие) меня можно трогать почти везде, не опасаясь пощечин.
– Да, извините, задумался.
– Думают в другом месте, – строго сказала женщина. – Возьмите газетку и идите думать.
Мы стояли у прилавка маленького продуктового отдела, ютившегося в углу на втором этаже вокзала возле конкорса. Магазинчик торговал растворимой лапшой и быстрыми супами, шоколадом, пивом, газетами – в общем, всякой всячиной, без которой человеку в поезде стало бы невыносимо скучно. Я зашел сюда за жевательной резинкой. После двух стаканов дешевого автоматного кофе и чипсов у меня во рту словно скунс переночевал.
Я протянул девушке пятьдесят рублей.
– Задумался он, – продолжала ворчать женщина в сером пальто, подпирая меня сзади. – А если у меня поезд уходит, я что, должна ждать, когда ты додумаешься?
Я улыбнулся. Некоторым людям на нашей планете явно не хватает драйва. Что ж, я их очень понимаю. Сам такой.
– Что смешного я сказала? – фыркнула скандалистка. – Покупай и освобождай место.
Я неспешно оглядел ее. Типичная советская Мадам Из Очереди В Кассу, возрастом примерно за пятьдесят, одетая дорого, но безвкусно, крупная, нахрапистая, бескомпромиссная, способная часами говорить на любую тему, ничего при этом не говоря, и умеющая раздуть конфликт на пустом месте. В общем, непотопляемый корабль – баба, которая переживет пятерых мужей почти безо всякого для себя ущерба.
– Я не улыбаюсь, сударыня, я сочувствую.
Заказанная мною упаковка «Орбита» уже лежала на блюдце вместе с мятыми червонцами сдачи, но я не спешил уступать место. Хамство должно быть наказуемо, так меня учила моя мама, доброй души человек, отстоявшая советских очередей многие километры и сохранившая при этом поразительное человеколюбие.
– Сударыню нашел, – буркнула дама. – Тоже мне, сударь. Ты уходишь или нет?
– А вы меня разве не узнаете? – спросил я. Голос мой звучал уверенно и звонко. На мгновение дамочка даже опешила, внимательно посмотрела на меня. – Неужели не узнаете?!
– Нет!
– Так и я вас тоже!
Она противно осклабилась:
– Ой, скажите пожалуйста, как остроумно! Умник нашелся… иди поупражняйся в остроумии в другом месте, у меня поезд уходит.
Я вздохнул. Нет, она не сумела испортить мне настроение своим неистребимым природным хамством, но отсутствие возможности если уж и не победить таких людей, то хотя бы нанести им минимальные моральные повреждения, действительно огорчает. Они всегда на коне, уверенные в своей правоте и безгрешности.
Но я упорно продолжал стоять у прилавка. Я уперся как бычок.
– Извините, – сказал я продавщице, – я подумал, может, мне еще бутылочку «колы» взять. Да, пожалуй, возьму. В стекле, пожалуйста. С самой верхней полки.
Продавщица улыбнулась одними глазами и не спеша потянулась к холодильнику с газированной водой.
– Ты издеваешься?! – вскипела моя мадам.
– Именно так.
Мою улыбку можно было использовать в рекламе коммерческого банка.
– Ну, сморчок!! – Тетка развернулась на каблуках, едва не разбрызгивая слюну, и покинула магазин.
Мы с продавщицей переглянулись.
– Сморчок?
– «Колу» будете брать? – засмеялась девушка.
Никакого срочного поезда у дамочки не было, как я и предполагал. Она сидела в соседнем ряду зала ожидания спиной ко мне. Я, незамеченный, пил «колу» и читал дешевый таблоид, купленный в том же магазине, изредка поглядывая на тетку. Не могу сказать, что я простил ей хамство, но к тому моменту кипение сошло на нет. В конце концов, если немолодые дамы на пороге твоего сорокалетия все еще говорят тебе «ты», это не может не радовать. Вот если бы она еще не плевалась…
Минут через десять я почти забыл о ней, потому что меня разморило. Я сложил газету, бросил ее в соседнее кресло, намереваясь сомкнуть очи и немного вздремнуть.
Увы, меня ожидало новое приключение.
К даме подсел молодой человек, почти юноша. Причем юноша довольно противный – неприкаянный и не обремененный какими-либо общественными нагрузками вроде учебы в школе или работы хотя бы грузчиком в продуктовом магазине. Парень явно добывал себе пропитание прямо здесь, на вокзале, и в данный момент он проявлял недвусмысленный интерес к содержимому сумочки моей хамоватой знакомой. Сама мадам то ли уснула в кресле, дожидаясь своего «уходящего поезда», то ли медитировала, глядя на гигантский витраж, украшавший фасад вокзала.
Что я мог бы сделать в данной ситуации, будь я добропорядочным гражданином? Попытался бы вмешаться и схватил за руку молодчика? Будь я не столь трусоват, как все среднестатистические российские мужики (парнишка, убегая, вполне может полоснуть меня заточенной бритвочкой, и это будет очень несправедливая цена моего вмешательства), я бы поучаствовал в спасении теткиной наличности, но… эта сука меня обидела и пусть теперь расплачивается за это. За все надо платить, сударыня.
Парнишка аккуратно вспорол дамскую сумку, засунул внутрь руку и аккуратно, почти ювелирно, нежнее, чем акушер вынимает дитя из материнского чрева, выудил массивный бумажник. Еще пара мгновений – и он будет праздновать победу.
Я огляделся. Поразительно, но, кажется, кроме меня, никто этого не видел, хотя некоторое количество неприкаянных пассажиров присутствовало. Похоже, у карманников действительно особое чутье, они спинным мозгом улавливают момент, когда можно успешно обстряпать дело. Уверен, даже камеры наблюдения, висевшие по углам этого огромного зала ожидания, не сумели четко зафиксировать момент
