следовать за ним в маленький кабинет. Закрыв за нами дверь, он грузно привалился к ней, давая понять, что путь к свободе отрезан. За столом сидел офицер, его начальник, обаятельный интеллигент лет сорока с небольшим, который предложил мне присесть. «Боюсь, мы не можем позволить вам следовать дальше», — сказал он.
Я стал ссылаться на американского посла, но оказалось, что посол для паспортного контроля — не авторитет.
— Утром мы посадим вас в самолет, который летит на Гаити.
— Если вы запрете меня в баре, я смог бы выпить. Мне очень хочется пить, — сказал я.
Грубый подчиненный, явно осуждавший своего вежливого начальника, решил поставить меня на место.
— Перебьешься, — сказал он, — выпьешь где?нибудь еще.
И он как в воду глядел. Я выпил в городе. Начальник был сговорчивее.
— Если вы дадите честное слово, что не убежите, мы разрешим вам переночевать в гостинице в Сан– Хуане.
— У меня нет долларов, — сказал я, несколько покривив душой.
— Дядя Сэм заплатит, — сказал он.
Он вызвал двух детективов в штатском, и они повезли меня в гостиницу. Дорогой мои попутчики сообщили мне, что будут ночевать в соседнем номере, разбудят меня в половине седьмого и отвезут в аэропорт. Я втайне усмехнулся, поскольку, в отличие от них, знал, что у меня нет визы на въезд на Гаити. Американцам она была не нужна, поэтому о ней никто не подумал, а я не собирался открывать карты раньше времени.
Сидя в машине, мы подружились, и я пригласил детективов выпить со мной в гостиничном баре. Мы выпили по одной, потом по другой — я мог позволить себе быть щедрым за счет дяди Сэма. Через некоторое время один из них сказал:
— Жаль, что он не увидит Сан–Хуана.
— Давай покатаем его немного, — предложил второй.
Города я толком не помню (на улицах было темно и безлюдно, какой?то человек в окровавленной повязке едва не угодил нам под колеса — его ослепил свет фар), зато помню много баров. В половине второго у одного из моих друзей подкосились ноги, и я сказал, что, пожалуй, нам пора спать, если вставать действительно нужно в полседьмого.
Утром по дороге в аэропорт мы почти не разговаривали — один из детективов страдал от жесточайшего похмелья. Сосредоточенные и официальные, мы проследовали к стойке «Дельты», и тот из двух, кто был потрезвее, показал свой значок.
— Этот человек должен первым же рейсом улететь на Гаити, — сказал он.
Вот тут я и выложил свой джокер.
— У меня нет гаитянской визы, — сказал я. Момент был как нельзя более подходящий.
— Мы не можем взять его без визы, — сказал представитель «Дельты».
— Когда открывается гаитянское посольство?
— В половине одиннадцатого.
— Мы съездим туда за визой, и вы отправите его следующим рейсом.
— Я лечу в Англию, — сказал я. — Я не хочу возвращаться на Гаити и не поеду ни за какой визой.
Неразбериха была полной, и, предоставив распутывать ее другим, я направился к телеграфному окошечку и дал телеграмму агентству Рейтер: «Американские власти депортируют меня из Пуэрто–Рико на Гаити. Подробности у моего секретаря по такому?то номеру телефона». Это был редкий случай, когда я был бы рад небольшой шумихе вокруг своего имени. Когда я вернулся к стойке «Дельты», все было улажено — по крайней мерс так полагали мои провожатые. Представитель «Дельты» обещал позвонить своему управляющему в Порт–о-Пренсе и попросить, чтобы мне разрешили приземлиться на Гаити. Я подумал, что до поры лучше вести себя тихо и, подобно важному чину, поднялся в сопровождении двух детективов в самолет. Мы взлетели с небольшим опозданием.
Не успел я отстегнуть ремень, как ко мне подсел капитан.
— Попали в переделку? — сочувственно спросил он.
Я рассказал ему, что произошло.
— Понятно, — сказал он, — я сам когда?то был коммунистом.
И он рассказал мне свою историю. Голливудский актер. Попал в черный список. Стал летчиком. Я представил, что было бы с голубоволосыми старушками, сидевшими в самолете, если бы они узнали, что их пилот был когда?то коммунистом.
— Летите в Гавану? — спросил я.
— Да, а оттуда в Майами, — ответил он.
— Вы не возражаете, если я тоже полечу в Гавану?
— Буду рад.
Когда мы приземлились в Порт–о-Пренсе, я увидел управляющего «Дельты», нервно меряющего шагами поле. Я несколько раз встречался с ним за те две недели, что провел на Гаити, и он мне почему?то сильно не нравился. Когда я спустился по трапу самолета, он налетел на меня, словно вихрь.
— Что это вы устроили? — закричал он. — Мне пришлось ехать в министерство иностранных дел! Они еле разрешили вам переночевать здесь! Потом мы отправим вас на Ямайку.
Тут я впервые разозлился, и немудрено — я почти не спал предыдущую ночь.
— Я вам не посылка, и никуда вы меня не отправите, — заявил я.
— Что?
— Я лечу на этом самолете в Гавану.
— На моем самолете вы никуда не полетите.
И тогда вмешался капитан.
— Он полетит в Гавану на моем самолете.
Это была настоящая сцена из социалистической пьесы: хороший коммунист спорил с плохим капиталистом, и конец у такой пьесы мог быть только один. Управляющий «Дельты» в ярости удалился.
Когда мы взяли курс на Гавану, стюардесса начала раздавать цветные карточки.
— Что это? — спросил я.
— Транзитные карточки для пассажиров на Майами.
— Можно мне тоже?
Она дала мне карточку. Я подумал, что она пригодится, хотя, как британский подданный, мог в те дни лететь в Гавану без визы.
Когда самолет приземлился в Гаване, голубоволосые старушки, следующие в Майами, устремились к паспортному контролю, держа в руках транзитные карточки. Поскольку таким образом паспортный контроль можно было явно миновать быстрее, я тоже показал транзитную карточку. Потом я сел в такси и отправился в Старый город, в гостиницу, где когда?то уже останавливался. Приняв горячую ванну, я улегся в постель. Путешествие было тяжелым, и я скоро уснул.
Разбудил меня телефонный звонок.
— Слушаю.
— Мистер Грин?
— Да.
— Говорят из «Нью–Йорк таймс». Мы получили сообщение агентства Рейтер о том, что вас депортировали из Пуэрто–Рико.
Это правда.
— В сообщении говорится, что вы на Гаити, но мы выяснили, что вы в Гаване.
— Да, мне здесь больше нравится.
— Мы звонили во все большие гостиницы, об этой я и не подумал.
— Мне эта нравится больше всех.
Потом я вновь попытался заснуть, но телефон вновь зазвонил, и мне пришлось повторить то же самое. На сей раз это был местный корреспондент «Дейли телеграф». Получив подтверждение тому, о чем он
