– В смысле?
– Нам лишь бы продуктом запастись. А потом пропустим через самогонный аппарат – и никакого запаха.
– Да, он прав. Дуй за канистрой.
– Я еще у кого-нибудь попрошу.
– Ну! Побыстрее!
Алексеич остался с несостоявшимся курильщиком. Оба были взволнованы сверх всякой меры.
– Так, пару канистр он нам сделает, – сказал Алексеич. – Еще бы чего?
– Банки! – напомнил его соучастник. – У женщин можно спросить. У Голяковой есть, я знаю. У Позднеевой могу поинтересоваться. У Клавы.
– Давай! Только чтоб быстро! И никому ни слова!
– Даже Клаве?
– Ну что она тебе – жена, что ли, эта Клава?! – взъярился Алексеич.
– Жена. В четвертом отделе работает.
– Тьфу, черт! Ну потом расскажешь! Дома! Вечером!
Оставшись один, Алексеич являл собой защитника рубежей. Граница на замке. Ни пяди родной земли врагу. За время отсутствия его сообщников на драгоценный кран покушались дважды. Оба раза Алексеич вышел из стычек победителем. Мы снимали происходящее с трех точек одновременно. Алексеич стремительно продвигался к всероссийской известности.
Тем временем были доставлены две двадцатилитровые канистры.
– Ну и вонь! – признал Алексеич.
– Так бензин какой! Всякую дрянь мешают! От этого бензина, как от пестицидов, двигатели мутируют.
– Ладно, наливай.
Подставили первую канистру под водочную струю.
– Какой продукт гробят! – закручинился Демин.
– Неужели они потом будут пить эту гадость? – Светлану передернуло от одной мысли об этом непотребстве.
– Еще как! – сказал Демин. – Тут главное хорошо выдохнуть. А потом обязательно закусить малосольным огурчиком.
– Бр-р-р!
Примчался и второй гонец. Две трехлитровые банки, одна литровая и две пол-литровые бутылки – таков был его улов.
Алексеич суетился у источника живительной влаги, покрикивая на своих сообщников. Никто не обижался. Все сознавали важность момента.
Когда трое мужиков вдохновенно заполняют якобы водопроводной водой все имеющиеся в их распоряжении емкости и при этом над местом событий парит всамделишный алкогольный дух, это не может не привлечь внимания общественности. Через пару минут общественность материализовалась в виде нескольких наиболее любопытных своих представителей.
– Что случилось? – был озвучен всеобщий вопрос. – Для чего вода? Пожар?
– Пожар, – сквозь зубы процедил Алексеич. – В директорском кабинете. Бегите скорее, там некому выносить из огня сейф.
Дураков тащить тяжеленный сейф не нашлось. Зато подозрения наблюдателей укрепились.
– Вроде водкой пахнет.
– Вот-вот. Мне неудобно было сказать…
– А чего тут неудобного? Продукт. Такой же, как все.
– Только лучше, – мужской голос.
– Так я не пойму – из крана бежит?
– А вы не видите, как эта троица старается? Стали бы они так из-за воды убиваться.
– Э-э, извините, пожалуйста. Там у вас водка бежит?
Так им и ответили! Взмыленный от хлопот Алексеич едва успевал подставлять банки. Двое его соратников старательно загораживали спинами место событий.
– Водка! – голос в толпе. – Никаких сомнений.
– А эти-то – и не признаются! – отозвался другой обойденный.
– А вот у них уже емкости заканчиваются. Теперь и мы… – радостно поддакнули из толпы.
Кто-то уже принес двухлитровый металлический чайник.
– Вы не видите, здесь занято! – попытался осадить конкурента хмурый Алексеич.
– Я за вами, – застолбил место под солнцем обладатель чайника.
В толпе произошло движение. Поверили все одновременно. И градус волнения подскочил до невообразимой отметки.
– Только не навалом!
– Да в очередь, в очередь!
– Что вы толкаетесь!
– Ну здесь же все свои! К чему эта грубость?
– У вас и банки-то нет.
– А я вот очередь займу, а после схожу. Мне недалеко, вторая дверь.
– Михална! Михална! Вы не скажете, что я за вами?!
– Она за мной.
– Это я за вами, а не она. В порядке живой очереди.
– Да она стояла! С самого начала!
– Вы еще скажите, что со вчерашнего дня записывались.
– Хам!
– Спокойствие! – возвысил голос Алексеич. – Всем хватит! Чем организованнее будем, тем быстрее рассосется очередь.
Если не хочешь потерять контроль над процессом, этот процесс надо возглавить. Я мысленно поаплодировал Алексеичу. Он застолбил за собой место смотрителя благословенного источника.
– Да, как же, рассосется тут очередь! – Полный сарказма мужской голос. – Не за хлебом стоим. Тут очередь до полного истощения резервуаров.
Очередь волновалась и уплотнялась. Ее хвост терялся где-то в недрах старинного здания. Ажиотаж нарастал. Уже пронесся слух, что кто-то с улицы пытался поучаствовать в дележе не принадлежащей ему благодати.
– Чужих не пускать!
– Надо выставить дежурных у входной двери!
– Да! Несколько мужчин. Помоложе и покрепче.
Но никто не шелохнулся.
В многолюдной толпе не было никого, кто не держал бы в руке какую-нибудь емкость. Шли с бутылками, банками, пищевыми канистрами и даже с пластиковыми пакетами, предусмотрительно вложенными один в другой.
– Один человек – одна емкость! – внес предложение Алексеич.
– Нет! – загудели те, что стояли поближе.
– Да-а! – заволновались в конце очереди. – И не больше литра в одни руки!
– Вы этот социализм бросьте! – загудели те, что ближе к крану. – Хватит уравниловки! Даром, что ли, мы в девяносто первом на баррикадах стояли!
– Половину продукта высосали, – сообщил мне Демин, взглянув на датчик. – Ста литров продукта как не бывало.
С уменьшением запасов водки Демин медленно мрачнел. Расточительство всегда было ему чуждо.
В очереди тем временем началась запись. Какой-то доброволец проставлял фломастером номера на ладонях участников дележа общественного продукта. Все подставляли ладони с непередаваемой словами готовностью. Этим людям потом интересно будет взглянуть на себя на экране телевизора. Совесть моя
