Гарики из Иерусалима. Книга странствий

дни мелькают, как пятки фортуны,
а с утра она дышит мне в спину.

* * *

За то и люблю я напитки густые,
что, с гибельной вечностью в споре,
набитые словом бутылки пустые
кидаю в житейское море.

* * *

Я нужен был и близок людям разным,
поскольку даром дружбы одарен,
хотя своим устройством несуразным
к изгнанию в себя приговорен.

* * *

Всегда у мысли есть ценитель,
я всюду слышу много лет:
вы — выдающийся мыслитель,
но в нашей кассе денег нет.

* * *

Решать я даже в детстве не мечтал
задачи из житейского задачника,
я книги с упоением читал,
готовясь для карьеры неудачника.

* * *

Я в сортир когда иду среди ночи,
то плетется мой Пегас по пятам,
ибо дух, который веет, где хочет,
посещает меня именно там.

* * *

Моя малейшая затея
душе врага всегда была
свежа, как печень Прометея
глазам голодного орла.

* * *

Видно только с горних высей,
видно только с облаков:
даже в мире мудрых мыслей
бродит уйма мудаков.

* * *

В этой мутной с просветами темени,
непостижной душе и уму,
я герой, но не нашего времени,
а какого — уже не пойму.

* * *

Я живу, в суете мельтеша,
а за этими корчами спешки
изнутри наблюдает душа,
не скрывая обидной усмешки.

* * *

Я пристегнут цепью и замком
к речи, мне с рождения родной:
я владею русским языком
менее, чем он владеет мной.

* * *

С утра нужна щепотка слов,
пощекотавших ум и слух,