Гарики из Иерусалима. Книга странствий

с утра мне чтобы умереть —
вполне достаточно подпрыгнуть.

* * *

Мне близко уныние старческих лиц,
поскольку при силах убогих
уже мы печальных и грустных девиц
утешить сумеем немногих.

* * *

Временем без жалости соря,
вертимся в метаниях пустых,
словно на дворе еще заря,
а не тени сумерек густых.

* * *

У старости моей просты приметы:
ушла лихая чушь из головы,
а самые любимые поэты
уже мертвы.

* * *

Стало сердце покалывать скверно,
стал ходить, будто ноги по пуду;
больше пить я не буду, наверно,
хоть и меньше, конечно, не буду.

* * *

К ночи слышней зловещее
цоканье лет упорное,
самая мысль о женщине
действует как снотворное.

* * *

В душе моей не тускло и не пусто,
и даму если вижу в неглиже,
я чувствую в себе живое чувство,
но это чувство юмора уже.

* * *

К любви я охладел не из-за лени,
и, к даме попадая ночью в дом,
упасть еще готов я на колени,
но встать уже с колен могу с трудом.

* * *

Зря девки не глядят на стариков
и лаской не желают ублажать:
мальчишка переспит — и был таков,
а старенький — не в силах убежать.

* * *

Когда любви нахлынет смута
на стариковское спокойствие,
Бог только рад: мы хоть кому-то
еще доставим удовольствие.

* * *

Мой век, журча сквозь дни и ночи,
впитал жару, мороз, дожди;
уже он спереди короче,
зато длиннее позади.

* * *

И вышли постепенно, слава Богу,
потратив много нервов и труда,