– Что мне там делать? Я сижу здесь, вспоминаю хорошие года, когда была молодой. Также речка течет, и дерево все то же… Чуешь, Альбина, ванилью пахнет?
– Ванилью? Нет, не чувствую, наверное, тебе показалось… Арманзель, ты можешь выслушать меня? Больше мне не с кем об этом говорить…
– Ты будешь говорить о прошлом, Альбина? – выцветшие глаза старухи словно подернулись пленкой. – Говори…
– Не только о прошлом. О настоящем и будущем тоже. Потому что я ничего не понимаю. Хотя ты права – все началось в прошлом, в тот день, когда я в чужом платье зашла в трактир «У старого капитана». Ты помнишь?…
Альбине показалось, что к концу ее рассказа старуха задремала, привалившись к стволу высохшей яблони. Она уже собиралась встать и уйти, но тут скрюченные пальцы сжались в кулак, а сквозь морщинистые веки блеснул живой огонь.
– Ты никогда не найдешь его, Альбина! – прежним, звучным и низким голосом сказала Арманзель. – И это правильно. Может быть, он великий колдун, а может – бродячий акробат. Может быть, он жив, и едет на коне в полумиле отсюда, а может, давно истлел в могиле. Это неважно. Ты всегда будешь мерить себя по той минуте. И в ней искать утешения в скорбях твоих. Искать и находить. У каждого из нас есть своя мерка. И свое утешение. Большинство хранит их в тайне ото всех…
– И у тебя, Арманзель?
– И у меня…
– А как же Бог? – зачем-то спросила Альбина, хотя никогда не была не только религиозной, но даже по-настоящему верующей.
– Бог, он на небесах. Небесной меркой себя особые люди меряют, небесные. А мы – люди земные…
Альбина порывисто поднялась, сверху вниз в последний раз взглянула на старую прачку.
– Я пришлю лекаря. Пусть он изготовит для тебя мазь. Прощай.
– Прощай, Ваше Величество…
Слова старой женщины словно пробудили что-то в королеве. Государственные заботы на время отошли на задний план. Тем более, что за десять лет спокойного и вдумчивого царствования все было налажено Альбиной так, что ее ежеминутного вмешательства в дела королевства уже давно не требовалось. Дети тоже достаточно подросли, да впрочем, у нее никогда и не было к ним настоящего интереса. Старший рос пугливым и болезненным, средний и младший, нравом и обликом походившие на покойного Альберта, непрерывно дрались между собой на деревянных мечах, мучили кошек и стреляли по воронам. Всей душой и телом, бессонными ночами и смятыми в горячечной одинокой тоске простынями, Альбина понимала, что в ее женской судьбе осталась последняя, ненаписанная глава. Отчего-то в эти дни она особенно часто вспоминала давно умершего бастарда Аврелия, который любил наблюдать за звездами и нравами растений и животных. Может быть, она тоже могла бы полюбить это? Кто знает, ведь у нее никогда не было на это времени…
Мир благоволит к тем, кто решился, и однажды в ее комнату порывисто вошел Альвик.
Солнце плавилось в тигле витражей, слюдяной водой растекаясь у ног королевы. Вездесущих пух одуванчиков прозрачным пеплом сгоревшей мечты оседал на руках и плечах, ранней сединой проблескивал на висках. Широкоплечий светловолосый мужчина медлил у входа, любуясь точеной фигурой любимой женщины, как никогда прекрасной этим утром.
– Здравствуй, – прозвучал мягкий голос, – есть новости?
Альвик, как всегда в присутствии королевы, смешался, нервно подкрутил пышные усы и ответил:
– Мои люди нашли его, ваше величество. На этот раз это точно тот самый человек.
За прошедшие годы речь бывшего мальчишки северянина сделалась если и не красочной, то, несомненно, более связной.
– Я проверил, именно этот человек был в городе, когда хоронили вашего дядю.
– Кто он?
Голос королевы прозвучал словно издалека. Неподвижность Альбины была сродни стойке охотничьей собаки, почуявшей след.
– Немного лекарь, немного колдун, немного сумасшедший, – Альвик передернул широкими плечами, – Ученый, одним словом. Принадлежит к дворянскому роду. Кажется, дворянство его прадеду Аврелию пожаловал ваш прапрадедушка. Поговаривают, что в его жилах течет кровь венценосцев, но это, скорее всего, красивое вранье. Деньги у него есть, живет он не бедно, но без всякого шика, все доходы тратит на научные затеи.
Молчанье было подобно остаткам утренней росы на резных листьях одуванчиков и столь же недолговечно. Колоколом ударила капля:
– Не женат.
– Где? – Не то дверь скрипнула где-то в отдалении, не то игривый ветерок принес чей-то вздох, во всяком случае, губы королевы даже не дрогнули. Вопрос словно сам собой соткался прямо из воздуха и заполнил собой всю комнату.
– Уже три года он живет в небольшом пограничном морском городке под названием Хиель на севере. Ходит в море с рыбаками, изучает привычки каких-то морских тварей. Мои люди докладывают, что, по его же собственным словам, он останется там до тех пор, пока не завершит своих исследований. По его оценке на это уйдет еще года два.
Молчание приобрело отчетливо вопросительный характер, и Альвик поспешил ответить.
– Нам не удалось ни подкупом, ни угрозами, ни самыми лестными посулами побудить его приехать в столицу. Это очень сильный человек. Он привык жить в уединении и не хочет его ни на что менять.
Королева резко, так, что взметнулся длинный подол платья, обернулась, рассмеялась и быстро вышла, почти выбежала из комнаты. Альвик кинулся за ней, и лишь ажурные парашютики одуванчиков продолжали танцевать в теплых лучах солнца.
После того, как она решилась, Альбине понадобилось всего лишь две недели на то, чтобы все подготовить. И в начале третьей недели после разговора с Альвиком из северных ворот выезжала скромная карета, отправляясь в дальний путь на морское побережье. Устроившийся на козлах Альвик механически улыбался и кивал направо и налево любопытной толпе слуг, а в карете сидела Альбина и с трудом сдерживала смех. Правил каретой высокий, огненно-рыжий конопатый юноша.
Все было продуманно до мелочей. Подробное письмо Раваризену, королю соседней дружественной державы и другу юности, было написано тем же вечером, когда Альбина доподлинно узнала о незнакомце. В письме Альбина не скрывала почти ничего. Она знала, что Раваризен, который правил страной после смерти деда и трагической гибели Тамариска (принц упал, объезжая взбесившуюся лошадь, и сломал себе шею), все поймет правильно, и будет нужное время делать вид, будто королева Альбина, устав за десять лет от государственных дел, приехала к нему с неофициальным дружеским визитом для поправки здоровья и консультации со старым врачом-чернокнижником, которых было не счесть при дворе просвещенного монарха. Раваризен был умен и обладал широкими взглядами, он открывал университеты по всей стране, покровительствовал театру и воспитывал полдюжины бастардов Тамариска, который так и не успел жениться. На него можно было положиться.
Пустая закрытая карета с королевскими гербами в сопровождении верных гвардейцев из отряда Альвика двинулась на запад, по дороге, ведущей к королевству Раваризена. В это же время Альбина, никем не узнанная, ехала к северным воротам.
Проезжая по-утреннему сонный город, королева велела остановить коней на Ратушной площади. Вышла из кареты и поднялась к сидящему на ступенях человеку. Присела рядом.
– Здравствуй, Авенак.
Альбина протянула нищему аккуратно завернутые в тряпицу пироги и бутылку вина из дворцовых погребов. Мужчина взял, поблагодарил взглядом и отложил все в сторонку. Странные белые глаза мягко смотрели на незваную гостью. Они словно говорили: «Ну что же ты? Рассказывай, зачем пришла! Не бойся!»
– Ты вот не знаешь меня, Авенак, а я тебя знаю, и уже который год забыть твою историю не могу. Ты ведь ждешь здесь кого-то. Верно?
Нищий медленно кивнул, худощавое лицо исказила гримаса боли. Лишь на мгновение. Была и сгинула. И
