единственная из всей нашей компании легко вступила в коммунистическую партию Советского Союза. Некоторое время спустя она заставила вступить в партию и Володю,
К тому времени я уже знала, что иркина вера – неколебима ничем, даже самой реальностью.
Кроме всего прочего, Ирка, по-видимому, была судьбой обречена на параллели. Довольно скоро вместе с Володей она начала «спасать» Никитку, который отчетливо тяготел к асоциальному подростковому поведению и с 12 лет стоял на учете в детской комнате милиции. Учился он из рук вон плохо, школу прогуливал, но мать свою знал на пять с плюсом. Накуролесив очередной раз, он снисходительно принимал все материнские хлопоты и обещал, что это в самый последний раз, и он немедленно, вот прямо сейчас, не сходя с места, берется за ум. Ирка, как вы, конечно, уже поняли, каждый раз ему верила. Ленка тогда работала инспектором по делам несовершеннолетних и много раз пыталась объяснить Ирке действительное положение вещей. Ирка в ответ объясняла Ленке, что душа у Никитки добрая и нежная. Тогда мы с Ленкой буквально сатанели от иркиной непробиваемости, но сейчас мне кажется, что если что-то и уберегло Никитку от каких-то действительно страшных и необратимых вещей, типа решетки и наркотиков, так вот именно эта упрямая иркина уверенность в том, что в нем есть что-то хорошее. Даже против своей воли, Никитка все время помнил об этом и удерживался на краю…
Так же безусловно Ирка верила всем остальным. Сколько раз ее надували и обманывали, по мелочи и по-крупному, сосчитать нельзя. «Ну, наверное, у них случилось что-то, – невозмутимо рассуждала Ирка после очередного „кидка“. – Всякое же у людей бывает. Страшное даже. И предупредить не смогли. Мне-то что? Я жива, здорова. А вот у них как?»
Понятно, что при таком положении вещей иркин, в общем-то вполне приличный интеллект являлся плохим помощником в ее повседневной жизни. Выживала она только благодаря великолепно развитой интуиции…
Когда-то меня все это попросту бесило, а теперь я думаю, что безбрежная иркина вера за много лет спасла не меньше людей, чем знаменитый сенбернар Барри.
Раздался осторожный стук и сразу вслед за этим в дверь комнаты просунулась взлохмаченная голова Аркадия.
– Анджа, у тебя соли нету? Извини, что беспокою, но Наталья с Русланой ушли куда-то, а Фрося, видать, заснула… Ой, у тебя гости?! Прости…
Светка, которая понаслышке знала всех насельников моей коммуналки, тепло улыбнулась Аркадию.
– Я думаю, что, несмотря на гостей, Анджа легко может ссудить вас солью, – сказала она.
Я тяжело вздохнула и вышла из-за стола, а отзывчивый сумасшедший радостно заулыбался в ответ.
– И как это всё такие красивые женщины, и сидят одни, без мужчин? – кокетливо заметил он.
– А у нас тут, понимаете, военный совет, – продолжила беседу Светка.
– Для военного совета нужен хоть один стратег, – весьма логично заметил Аркадий. – Стало быть, мужчина.
Интересно, это он себя, что ли, предлагает? – мысленно ухмыльнулась я. Все-таки Светка необыкновенно ловко это делает… Наверное, потому, что тренируется постоянно, оттачивает навык…
– В нашем совете в Филях стратег – Анджа. У нее ум как раз мужской, – вполне серьезно объяснила Светка.
– Это точно, – с ноткой угодливости согласился Аркадий, и его немедленное согласие восовокупе со светкиными словами почему-то вызвали во мне довольно сильное раздражение. Которое, в свою очередь, указывало на ум женского типа, и вышеупомянутое утверждение опровергало начисто.
От промелькнувшей в голове казуистики я ухмыльнулась и стратегически успокоилась.
– Аркадий, вот соль, забирайте, – сказала я.
Квартирный сумасшедший намеки понимал хорошо, и немедленно испарился.
– Ну чего ты с ним так, – сказала Светка. – Он милый и забавный.
– У него шизофрения, – объяснила я. – Если бы он сейчас сел и начал говорить, то вошел бы в поток. А мы бы его потом все равно обязательно прервали и выгнали. А у него осталось бы возбуждение, которое могло привести к обострению. Ты этого хочешь?
– Нет, конечно! – возмущенно открестилась Светка и добавила. – Ну до чего ты все-таки логическая, тошно даже. Если всегда рассчитывать, какая пакость из чего может проистечь, то вообще ничего делать не станешь.
– Я и не делаю. Ты же знаешь, – заметила я.
– Ужасно! Умная, красивая баба, а живешь, как шуба в нафталине, – передернула плечами Светка. – Я тебя иногда жалею, иногда бешусь.
– Брось, – предложила я. – Побереги цветы своей селезенки…
– Девочки не ссорьтесь! – воскликнула почуявшая конфликт Ирка. – Мы же собирались про эту Алину говорить и про бедного Федора!
– Правильно! – поддержала Ленка. – Ира! Как ты думаешь, зачем Алине нужно было попасть в квартиру?
– А я почем знаю?! – искренне удивилась Ирка.
Ее интуиция с интеллектом почти никогда не сцеплялись между собой, что тоже создавало определенные затруднения. На практике ее поступки чередовались таким причудливым образом, что сторонний наблюдатель никогда не мог решить наверняка, умная Ирка или круглая дура. Эта неравномерность очень помешала ей в карьере. Ирка была прекрасным специалистом, и по своим знаниям и возможностям давно могла бы стать главным бухгалтером какой-нибудь фирмы и получать весьма приличные деньги. Но начальники, собирая сопутствующую информацию и наблюдая ее в жизни, просто не решались доверить ей этот пост.
– Я думаю, она хотела посмотреть, где жил Федор, может быть, поговорить с его женой, – предположила Любаша.
– Никаких попыток в этом направлении, – проинформировала я.
– Может быть, все-таки при следующей встрече? В этот раз ты ее напугала, а теперь она подготовится, все продумает…
– Ну в любом случае это регулирую не я. Если Алина захочет, она сможет меня отыскать.
– Но ведь и ты сможешь – ее, – заметила Ленка. – Номер-то мерседеса наверняка запомнила.
– Разумеется, – кивнула я.
– Ну вот, первый шаг есть, – сказала Ленка. – Про мерседес я узнаю. А значит, и про девушку тоже. И, возможно, про мужика, если он там, конечно, один.
– Милиционеры держат меня в курсе расследования, – сказала я.
– С чего это?! – удивилась Любаша.
– Я им колдую, – невозмутимо пояснила я.
– Как это?! – Ирка щелкнула челюстью, а Любаша поглядела на меня с явным подозрением.
– Да, ерунда, потом объясню, к делу никакого касательства не имеет, – отмахнулась я. – Издержки времени… Но там, в милиции, все глухо, как я понимаю. Опросили окрестных алкашей, бабушек, которые бутылки собирают. Никто ничего якобы не видел. Но если уж мерседес от них ускользнул, то чего тут… Зою опрашивали всего один раз, с детьми, как я понимаю, вообще не разговаривали.
– Да, – сказала Любаша. – Если бы Федор депутатом был, или хоть толстосумом каким, они бы землю рыли…
– Да что-то и толстосумных убийц не вдруг находят, – возразила Светка. – Просто шуму больше. А от шума – какой толк?
– Надо узнать, куда Федор ходил в последние дни перед смертью, и что там делал, – сказала Ирка, явно руководствуясь последним просмотренным по телевизору детективом.
– Я тебе и так могу сказать, – заметила я. – В жилконтору на работу и в магазин за выпивкой. Ну и домой, естественно. Пару раз, может быть, на балкон выходил.
– Все равно надо поспрашивать у Зои, у Коляна, у Кирилла, – согласилась с Иркой Светка. – Вдруг чего-
