то упустили?
– Зоя на работе, а Кирилла можно хоть сейчас, – сказала я. – Он – лицо, в расследовании заинтересованное. Только сидите тихо, все равно он с вами разговаривать не будет.
– Стесняется, да? – понимающе спросила Ирка.
Стеснительной росла младшая дочь Ирки – Люся. Никитка с самого рождения никогда и никого не стеснялся.
– Нет, просто не обучен разговаривать, – я шагнула в коридор и притворила за собой дверь, намереваясь отыскать и позвать Кирилла.
Внезапно дверь комнаты Натальи слегка приоткрылась и оттуда выскользнула Машка, прижимающая к груди какой-то небольшой пестрый сверток.
– Ой! – пискнула она, увидев меня, застывшую в изумлении.
– Маша! – отчеканила я. – Немедленно положи на место!
Вместо того, чтобы послушаться, Машка стремительно прошмыгнула по коридору и скрылась из моих глаз вместе со свертком. Я тяжело вздохнула. Воровства в нашей квартире доселе не водилось. Но… подрастает новое поколение, все когда-то происходит в первый раз… Странно, что Наталья, уходя, не заперла комнату. Обычно она не забывает это сделать, а у Русланы есть свой ключ. Ну что ж…
Я вздохнула еще раз. Ловить Машку и искать в огромной квартире уже припрятанный непонятный сверток я не собиралась. Конечно, когда Наталья вернется и обнаружит пропажу, все равно придется устроить громкое разбирательство. Не могу же я промолчать о том, что видела своими глазами. Бедная Зоя, мало ей всего…
В комнатах Кривцовых Машки, естественно, не было. Наверняка прячется в одной из кладовок. Кирилл в одиночестве слушал музыку и после короткого объяснения охотно пошел за мной. Проходя вместе с ним мимо комнаты Натальи, я дернула за ручку. Дверь была заперта на ключ. Все страньше и страньше… Но об этом я подумаю завтра… В крайнем случае, сегодня вечером.
Из кратких ответов Кирилла неожиданно удалось выловить нечто вроде бы интересное. За несколько дней до разговора с человеком из мерседеса, свидетелем которому был Колян, Федор зачем-то ездил или ходил пешком на Сенную площадь. Кирилл знает об этом потому, что накануне просил у отца денег на кассету с записями какой-то музыкальной группы. «Напиши на бумажке, – велел Федор. – Вот буду завтра на Сенной, если все сложится, сам тебе куплю. А то дашь тебе, стервецу, денег, ты опять все на сигареты потратишь. А мать меня потом пилить будет…»
Сенная площадь – это такое место в Петербурге, где издавна, еще с начала 19 века продают все и вся. Ее уже много раз пытались реконструировать, пытаются и сейчас. Но суть Сенной от этого не меняется.
– Ну и что же, купил отец тебе нужную кассету? – спросила я.
– Даже три, – сглотнув, ответил Кирилл. – Все, какие они вообще записали. Я удивился. Батя не жадный был, но у него просто денег никогда не было.
– Помнишь что-то еще? – спросила я, внимательно глядя на мальчика.
– Да. Батя с Сенной трезвый пришел. Ну, почти.
– Ну что ж, спасибо. Я думаю, то, что ты сказал, это важно, – сказала я и отпустила мальчишку.
– Что бы ни делал Федор на Сенной, это ему удалось, – сказала Светка. – У него появились деньги, и он купил сыну не только заказанную кассету, но и еще две.
– На Сенной не нанимаются на работу, – уточнила Ленка. – Там только продают и покупают. Федор – продавал.
– Точно. Но что он мог продать? У него ничего не было, – сказала я. – А если бы и было, он продал бы это и пропил гораздо раньше.
– Я знаю! В вашей квартире хранится древнее знание! – вдруг вскрикнула Ирка. По видимому, ей на ум пришел еще один просмотренный по телевизору детектив. На этот раз – мистический. – А Федор его нашел!
– И продал на Сенной площади, – закончила я. – Ирка! Немедленно влезь обратно на то дерево, с которого ты упала, и не говори ерунды.
– Почему это ерунда?! – обиделась Ирка. – Вот я в одном журнале читала…
– Ириша, в древности действительно существовало тайное знание. Но теперь его проходят в старших классах школы и на первых курсах институтов.
– Как это? – удивилась Ирка.
– А вот так. Тайным знанием египетских жрецов было умение предсказывать солнечные и лунные затмения, вычислять время разлива Нила. Жрецы греческих тайных культов знали о бесплодном периоде в женском менструальном цикле. Карлу Густаву Юнгу индуистский жрец под большим секретом рассказал, что камни на подъездной аллее к храму символизируют фаллос Шивы. Юнг, приехавший как раз за тайным знанием, очень удивился, так как изучал эту «тайную» символику, обучаясь в университете в Европе. И так далее… Понимаешь? К тому же наш дом был построен в 1902 году. Какое здесь может быть тайное знание?
– И все равно… – упрямо начала Ирка.
– Это придется тебе, – сказала Ленка, наставив на Ирку указующий палец.
– Чего – мне?
– Идти на Сенную площадь и пытаться узнать, что именно продавал Федор. Там множество завсегдатаев, а Федор был всего один раз, его могли заметить. Так что у нас есть шанс.
– А почему именно Ирка? – удивилась я.
– Потому что тебе, мне или Светке никто ничего не скажет. От меня до сих пор ментовкой несет. Ты с народом говорить не умеешь, Любаша не умеет врать, а Светка уже слишком пропиталась своим богатством, чтобы ей кто-то поверил. А вот Ирка придет с такой легендой: муж-алкаш снес на Сенную любимые сережки от прабабушки. Память рода, хранила для дочки, тайное знание, несчастье принесут… В общем, чем глупее, тем лучше. Хочу вернуть во что бы то ни стало! А-а-а! Помогите, люди добрые! Ирке поверят. Может быть, даже постараются помочь.
– Что-то этом есть, – согласилась я.
– А откуда сережки-то возьмутся? – спросила Ирка. – У меня сроду дорогих не было. Да и уши уже заросли…
Любаша хмыкнула и пожала плечами.
– Ирочка, я тебе потом отдельно все объясню, – проворковала Светка.
– Мне кажется, что все это какая-то ненужная и глупая игра, – сказала Любаша. – Чтобы искать преступников, существует милиция. Ты же, Анджа, не возьмешься вместо меня за чертежи и расчеты, а я не возьмусь вместо Иры за бухгалтерский учет. Почему же вы думаете, что Ира справится с работой оперативного сотрудника милиции лучше самих сотрудников?
В словах Любаши несомненно присутствовала определенная логика. И все, даже Ирка, это понимали.
– Вы всегда упрекаете меня в излишней рассудочности, – сказала я. – Ну так вот: сейчас, если хотите, меня ведет чувство. «Делай, что должно, и будь, что будет».
– Странные у тебя, однако, чувства, подруга, – заметила Светка.
– Да уж какие есть, не обессудьте, – я пожала плечами.
– Кажется, это английская пословица, – сказала Ленка.
– Скорее, девиз одного из английских рыцарских домов, – уточнила Любаша.
– Послушайте, а кто-нибудь из вас помнит: кто были родители Джульетты – Монтекки или Капулетти? – спросила Светка.
– Скажите, девочки, а мы чай пить будем? – почти жалобно сказала Ирка. – А то торт, смотрите, уже заветрился…
Когда подруги взялись расходиться, уже давно стемнело. Светка обещала развезти всех по домам на машине. Я вышла их проводить. В коридоре придержала Светку за рукав.
– Послушай, – сказала я. – Вот ты говорила про установки. Это здраво. А как ты думаешь, не может ли все это, – я большим пальцем указала себе за спину на полки с детективами. – Не может ли оно незаметно сформировать еще одну установку и по механизму обратной связи начать действовать на саму жизнь? И тогда Любаша права – мы сами, не замечая того, начинаем жить, действовать, говорить в атмосфере легкой
