— По коням!— отдаю я команду, которую тут же подхватывает эхо и несет по ущелью: — По коням!..
«Молния» вихрем вырывается из каменистой теснины и мчится вперед.
Удар с тыла для противника оказался полной неожиданностью. Враг дрогнул, растерялся и, бросая оружие, стал поспешно покидать занятые позиции.
Наш эскадрон первым ворвался в расположение противника.
...Армия полковника Кава расположилась в Турбате. На этот раз мы почти не понесли потерь. Наш эскадрон, во всяком случае, уцелел полностью.
На окраине города мы обнаружили склад с боеприпасами и с новенькими винтовками английского производства.
Третий день стоим в Турбате. Отдыхаем. Мы с Аббасом раза по три в день ходим на почту, но писем нет. Волнуемся, не случилось ли чего с Мирзой-Мамедом?
Вот и сегодня, плотно позавтракав в лучшем ресторане Турбата, мы первым делом отправились на почту.
Наконец-то! Вот оно — долгожданное письмо... Мирза-Мамед писал о смерти Ахмеда, о покушении на Арефа, предупреждал о серьезности положения на кучанском фронте. В самом конце письма сообщалось: «...Капитан Кагель, дорогой Гусейнкули, живет и здравствует в Мешхеде. Есть и еще новость: приехал в наш город из Афганистана один очень услужливый шиитский мулла. Таких даже в Мешхеде не было. Нас он заинтересовал. Дядя Фейзмамед и его ребята хотят с ним поближе познакомиться. Был ли у вас Курбан- Нияз? Пишите. Поздравляем с победами! Мы внимательно следим за вами...»
— Не завидую афганскому мулле, — улыбается Аббас, — если за него взялся дядя Фейзмамед и его ребята.
— Они его приласкают,— соглашаюсь я. — У них это неплохо получается. Как чувствует себя Ареф? Что-то Мирза-Мамед о его здоровье ничего не пишет.
— Курбан-Нияз говорил же, что ранение легкое.
— Хотя и легкое, но написать надо бы...
ГИБЕЛЬ ТАГИ-ХАНА
Послушай, Аббас, я видел очень странный сон. Будто в полдень погасло вдруг солнце и на небе засверкали звезды. А одна из них плавно опустилась на землю. Я подошел к звезде, — она рассыпалась и из нее полетели во все стороны голуби. Очень много голубей. К чему бы это?...
Аббас, как заправский провидец, долго хмурит лоб, чешет затылок и говорит:
— Что звезды — это радость и счастье, знаю точно. А вот голуби... Вах-эй!— хлопает себя ладонью по лбу.— Как это я сразу не сообразил! Это же добрая весть и дорога.
Из всех предсказаний Аббаса сбылось только последнее — в тот же день полковник Кава получил телеграмму «Немедленно направить «Молнию» в Мешхед. Таги-хан». Вот тебе и дорога.
Через три дня мы уже в Мешхеде. У ворот военного штаба я обратился к часовому.
— Мы явились по приказу Таги-хана. Как найти генерала? — И я протянул телеграмму.
Часовой прочел и ответил:
— Таги-хана в Мешхеде нет. Его замещает полковник Махмуд-Новзари. Он в губернском управлении.
Оставляю эскадрон у ворот, а сам вхожу в здание управления. В просторном, как огромный зал, кабинете губернатора сидит полковник Махмуд-хан-Новзари, представитель хорасанского духовенства Ага- заде и неизвестный мне человек в полосатом шелковом халате, с роскошной белой чалмой на голове. По всему видать, что духовник. Но странное дело: он очень похож на европейца: у него голубые глаза, холеная белая кожа.
Несколько мгновений мы с полковником испытывающе рассматриваем друг друга. Я бы с великой радостью собственными руками задушил Махмуд-хана-Новзари. Я знаю, как лют и коварен он. Впрочем, взгляд полковника говорит о том, что и он не без удовольствия ухлопал бы меня.
— Господин полковник! По приказу Таги-хана эскадрон «Молния» прибыл в Мешхед.
— Я очень рад, господин ождан, что вы так быстро добрались в Мешхед,— на лице Махмуд-хана появляется ехидная улыбка. — Мы ждали вас. Сейчас Таги-хана в
Мешхеде нет, и будет он через два дня. Подождите его. Пусть эскадрон отдохнет.
Я покинул кабинет Махмуд-хана Новзари, крайне удивившись: зачем Таги-хан вызвал нас в Мешхед, а сам куда-то уехал?..
— Послушай, Ашраф-ага, — в коридоре мне повстречался знакомый офицер,— ты не знаешь, куда уехал Таги-хан?
— Кого я вижу! Гусейнкули-хан! Здорово, богатырь! Таги-хан, говоришь? Он в Кучане.
— А что он там делает?
— Ты разве не слышал?
— Что?!
— В Куча не страшная заваруха.
— Случилось что-нибудь? Не тяни, Ашраф-ага, рассказывай!
— А что рассказывать! Контрреволюционный мятеж. Капитан Таджмамед-хан с вооруженной бандой перерезал ночью почти весь пехотный гарнизон. Вот Таги-хан и поехал в Кучан.
С ним лейтенант Хаджи-хан и шестнадцать курсантов из пехотного училища.
— И все?!
— Да. Мы предупреждали его. Просили не ездить в Кучан, а если ехать, то с достаточной вооруженной силой... Но он не послушался. И вот уже несколько дней от него нет вестей...
Я не дослушал собеседника, даже, кажется не попрощался, а сломя голову бросился во двор. На улицу, к эскадрону!..
— За мной! В Кучан!
Джигиты удивлены, но возбуждение мое, видимо, мгновенно передалось им, и они, не спросив почему и зачем, поскакали вслед за моим быстрым и легким, как ветер, Ик-балом. Мы промчались по «Бала-Хиябану», миновали западные ворота и на рысях взяли направление на Кучан.
Под вечер мы решили сделать небольшой привал в селении Сейдабад, которое находится в трех- четырех фарсахах от Мешхеда.
В Сейдабаде нам повстречались несколько бойцов Кучанского гарнизона, которых банда Таджмамед- хана в ту кровавую ночь не успела убить. Голодные, уставшие вот уже несколько дней они идут из Кучана в Мешхед.
— В Кучане полный разгром — рассказывает старший из бойцов, высокий, худощавый человек с перевязанной чуть выше локтя, прямо поверх одежды, рукой.— А вчера в Джафарабаде под Кучаном погиб Таги-хан...
Это известие было неожиданным и чудовищным. Эскадрон пришел в полное замешательство: что делать? Двигаться в сторону Кучана и принимать бой с многочисленной армией противника «Молния» не может. Нас перебьют там как слепых котят. Возвращаться в Мешхед? Но и это небезопасно. Там — Махмуд- хан-Новзари. Он давно ждет момента посчитаться со мной, да и со всем моим эскадроном.
Самое верное дело — идти на соединение с войсками либо Бехадера, либо Кава. Но до Сабзевара и Турбата далеко. В пути нас могут...
— Вот что, Гусейнкули, — советует Аббас, — давай-ка заночуем в Сейдабаде. А утром решим, как быть.
Я принимаю совет друга. Эскадрону нужен отдых. В общей сложности мы уже трое суток в пути, и люди и лошади адски устали.
Ночью меня разбудили.
— Господин ождан, вас спрашивает неизвестный человек. Говорит, что знаком с вами.
Мы с Аббасом идем к незнакомцу.
