– Два вопроса, – тут же подключился Петр. – Первый – как убийца проник в подъезд незамеченным? И второй – зачем такие сложности?
– Отвечаю. В подъезд он не проникал, а застрелил Дусика через окно на лестничной клетке. Ну а остальную кашу заварил для того, чтобы подставить Еву.
– Тогда кто засунул в кадку пистолет?
– Дусик.
– Ни черта не поняла! – воскликнула Ева. – Изложи свою версию подробнее и в доступной для средних умов форме.
– Излагаю, – кивнул Вульф. – Итак. У Дусика, как нам известно, был таинственный друг, которого все посчитали новым его любовником, хотя, на мой взгляд, это был скорее подельник. Вместе они собирались провернуть какое-то дело, сулящее огромные барыши. Для осуществления задуманного им пришлось бы кого-то убить. Когда Дусик узнал от Батыра о пистолете, на котором имеются твои отпечатки, мальчик смекнул, что может при его помощи отомстить тебе, убрав с дороги (продюсер Гоша успешно тебя раскручивал и в других подопечных не очень нуждался). Дусик взял «браунинг», сделал из него выстрел (в воздух или в человека – пока не знаю, но раз нет трупа, получается, что убить им кого-то не успели) и направился к тебе домой. Его впустили в подъезд. Подельник остался снаружи. Он обогнул дом с торца и встал под окнами подъезда, спрятавшись за мусорными баками. Дусик стал тебя ждать. Думаю, время поджимало, поэтому он и спрятал пистолет в пальму, однако, прежде чем уйти, решил посоветоваться с подельником, правильно ли он поступил. Для этого ему пришлось приоткрыть окно (телефона при нем не было) и высунуться наружу. Вот тут подельник его и застрелил. Не знаю, сразу ли он планировал убрать Дениску или это было спонтанное решение, никакой роли это не играет. Смертельный выстрел был сделан. Дусик покачнулся, схватился за ручку рамы, она поехала на него и захлопнулась. Денис упал на диван. Тут ты его и застала.
Вульф замолчал, ожидая реакции, которая последовала незамедлительно.
– Чушь какая-то! – бросила Ева. – Будь так, убийцу бы хоть кто-нибудь увидел – у нас оживленный двор. Да и выстрелов никаких не было!
– Пистолет был с глушителем, – пожал плечами Вульф. – А то место, где, по моему разумению, убийца стоял, со двора не просматривается – мешают мусорные бачки и башня детской площадки. Я проверил.
– Так вы с мордоворотами для этого двор утюжили?
– Вообще-то я искал гильзы, но убийца оказался не таким дураком, чтобы их оставить, – подобрал.
– А насчет того, кто он, этот убийца, версии есть?
– Нет, – кратко ответил Новицкий, но на Чена посмотрел совсем даже неоднозначно. – А у тебя? – спросил он у Евы.
Она пожала плечами, но тут к ней обратился Петр:
– Почему вы не скажете отцу о Славе?
Она вновь повела плечиком, давая понять, что красивая женщина имеет право на забывчивость, но Вульф заинтересовался:
– Что там со Славой?
– Денис, умирая, велел мне найти Славу, – ответила Ева небрежно.
– Как это звучало дословно?
– Так и звучало. Найди, говорит, Славу.
– Все?
– Да… То есть нет. Еще добавил, что настоящего… – Она нахмурила свои изящные брови. – А что Дусик имел в виду, я понятия не имею! Может, бредил…
– Да нет, не бредил, – сказал Вульф задумчиво. – И я, кажется, понимаю, что значат его слова… – Он покивал головой, будто соглашался сам с собой. – Надо найти настоящего Славу…
– Слава – это имя Денискиного подельника? – полюбопытствовала Ева.
– Нет.
– Нет? – изумилась она. – Но кто же он, этот мужик?
– Слава не мужчина.
Ева непонимающе посмотрела на отца, а он, вместо того чтобы пуститься в объяснения, вытащил из кармана пиджака фотографию и бросил ее на столешницу со словами:
– Вот он, Слава!
Петр посмотрел на снимок, и глаза его расширились от удивления. На фотографии была запечатлена женщина, которую он прекрасно знал.
Аня
Аня была дома одна: Петр еще не вернулся с работы, а отец отправился в магазин за покупками. Пока его не было, Анюта приготовила легкий ужин и накормила живность. Себе она сделала огромную чашку сладкого кофе и отправилась с ней в спальню – она любила пить кофе в постели, ей казалось это шикарным. Прыгнув в кровать, Аня щелкнула кнопкой пульта, а когда экран ожил, включила первый канал, желая посмотреть новости, но попала на передачу о матрешках и решила ее оставить.
Пока корреспондент излагал историю появления русского символа, Аня расслабленно пила кофе, изредка поглядывая на экран, но стоило журналисту заговорить о секрете куклы, а затем вскрыть матрешку и вынуть из нее другую, поменьше, как Аня встрепенулась, подалась вперед, впилась глазами в изображение, но тут же резко вскочила и бросилась вон из комнаты.
Домчавшись до кухни, Аня отодвинула картину, набрала на панели сейфа шифр, открыла дверцу, взяла с полки шкатулку, но не ту, в которой хранился фамильный гарнитур, другую – с остальными антикварными украшениями из бабушкиной коллекции. Там были браслеты, кольца, броши, но Аню интересовали не они, а миниатюрная матрешка, изготовленная из серебра. Вещица эта была очень скромной и явно не такой старинной, как остальные, поэтому девушке сразу показалось немного странным ее нахождение среди драгоценностей. Но тогда она решила, что с этой безделушкой у Элеоноры связаны какие-то приятные воспоминания и она дорога ей как память, а теперь Аню осенило. В матрешке что-то сокрыто! Она так же, как ее деревянные близняшки, полая и должна открываться!
Схватив матрешку, Аня принялась вертеть ее в руках, пытаясь найти щель. В это время хлопнула дверь и из прихожей раздался голос отца:
– Анюта, ты дома?
– Да, папа, иди скорее сюда!
Сергей быстро стянул грязные кроссовки и поспешил на зов. Следом за ним кинулись все трое моисеевских питомцев – они влюбились в Отрадова с первого нюха и готовы были ходить за ним по пятам, лишь бы он их погладил. И если этого можно было ожидать от ласкового добродушного Данилки, то от вредных жадных кошек, дающихся Ане в руки только в том случае, если им дадут по куску печени, – никогда. И тем не менее Юнона и Авось Сергея полюбили абсолютно бескорыстно! Даже Петр удивлялся…
– Что такое? – спросил Сергей, показавшись на пороге кухни.
– Смотри, что покажу! Иди сюда.
Но сразу подойти он не смог. Сначала пришлось облобызаться с Данилкой, почесать за ухом кошку, а коту позволить потереться о ноги. Только после этого звери позволили пройти объекту своей любви.
– Что ты такое делаешь? – поинтересовался Сергей, только сейчас заметив, что Аня теребит в руках Элеонорину матрешку.
– Пытаюсь ее открыть, – ответила она. – Не знаешь, как?
– Знаю, ведь именно я подарил ее Элеоноре. – Сергей отобрал у нее матрешку, крепко ухватился за низ пальцами левой руки, а правой крутанул голову против часовой стрелки. – Ларчик просто открывается, – прокомментировал он свои действия и в следующий миг подал дочери две половинки безделушки. Аня заглянула в нижнюю и ахнула:
– Там лежит кулон!
– Какой кулон?
– Наверное, тот самый! – Она вытряхнула содержимое матрешки себе на ладонь, и Сергей увидел цепочку с кулончиком. Цепочка была золотой, но сильно потемневшей, а на кулончике когда-то был женский портрет, но теперь от него осталось только размытое очертание. – Это моя прабабушка, да? Мать Элеоноры? – Сергей кивнул, не столько узнав княжну Шаховскую, сколько догадавшись, что это именно
